Судьба и грехи России

    Пролетариат и крестьянство были огромной силой в  русской революции, но силой чисто разрушительной. Не  им  было организовать революцию. Не им, но и не старой  интеллигенции, которая руководила движением в течение  полувека. С 1906 года интеллигенция постепенно сходит с  революционной сцены. Оставленная ею брешь заполняется  новыми  людьми — можно сказать, новым классом. Ему не  повезло, этому классу. Его не заметили в момент рождения. Увидели и испугались, когда он уже пришел к власти  и отнесли его за счет большевистской революции. Насколько помнится, только проницательный К. Чуковский в  одном из своих фельетонов отметил появление чуждой,  страшной силы  — «битнеровцев» — и забил тревогу. Эту  силу можно было бы назвать новой интеллигенцией. Мы  предпочитаем называть ее новой демократией.

    Есть демократия убеждений и есть демократия быта. С  начала XX века Россия демократизуется с чрезвычайной  быcтpoтoй. Meняeтcя самый характер улицы. Чинoвничьe- учащаяся Россия начинает давать место иной, плохо одетой, дурно воспитанной толпе. На городских бульварах по  вечерам гуляют толпы молодежи в косоворотках и пиджаках с барышнями, одетыми по-модному, но явно не бывавшими в гимназиях. Лущат семечки, обмениваются любезностями.  Стараются   соблюдать  тон  и ужасно  фальшивят. Барыни-чиновницы в ужасе, что прислуга дерзит и носит шляпку. Несомненно, прислуга — вчера полукрепостная — превращается в барышню. Она уже требует,  чтобы ее так называли. Около 1905 года это уравнительное,  европейское «барышня» (Fraulein, demoiselle) входит в разговорный язык, означая огромную культурную революцию. Мужика еще  никто не называет господином или  гражданином, но женщина (девушка) первая завоевывает  гражданское равноправие.

   Приглядимся к ее кавалерам. Иногда это чеховский телеграфист или писарь, иногда парикмахер, приказчик, реже рабочий или студент, спускающийся в народ. Профес-

==159

сия новых людей  бывает иногда удивительной: банщик, портной, цирковой артист, парикмахер сыграли большую роль в коммунистической революции, чем фабричный рабочий. Разумеется, с этим разночинством сливается и выделяемый пролетариатом верхний слой, отрывающийся от станка, но не переходящий в ряды интеллигенции. Сюда шлет уже и деревня свою честолюбивую молодежь. Могуч этот напор, идущий с самого дна. В конце прошлого векабocяки пoявляютcя в литературе  не только в качестве темы, но и автора. С Максима  Горького можно датировать рождение новой демократии, с Шаляпиным      она дает России своего гения. Горький и Шаляпин десятилетиями варились в интеллигентском котле, в общении с цветом русского культурного слоя. Несмотря на это в их культуре остались такие пробелы и, главное, их отношение к жизни настолько необычайно для интеллигенции, что она часто отказывается понимать их.

    Русская интеллигенция конца XIX века была весьма демократична по своему происхождению, но это не нарушало ее преемственной связи со стародворянской культурой. Связь эта, как мы видим, устанавливается через школу. Всеотличие новой демократии от интеллигенции в том, что  она не проходит через среднюю школу, и это образует между ними настоящий  разрыв. Новые люди  —  самоучки. Они сдают на аттестат зрелости экстернами, проваливаясь из года в год. Экстерны—это целое сословие в  старой России. Экстерны могут обладать огромной начитанностью, но им всего труднее дается грамота. Они с ошибками говорят по-русски. Для них существуют особые курсы, особые учителя.Для них издают всевозможные «библиотеки самообразования», питающие  их совершенно непереваримыми кирпичами в невозможных  переводах. Это невероятная окрошка из философии, социологии, естествознания, физики, литературы: de omnibus rebus et guibusdam aliis. Для них издается «Вестник знания», самый  распространенный журнал в России, о котором настоящая  интеллигенция не имеет понятия. Никому не известный  Битнер делается пророком, вождем целой армии. Впервые  в русской литературе образуется особый нижний этаж, плохо сообщающийся  с верхом. Многие течения русской интеллигенции — символизм, религиозная философия — вниз не доходят вовсе. Зато там увлекаются эсперанто, вегетарианством, гимнастикой Мюллера. Среди новых людей множество неудачных изобретателей и еще больше непризнанных поэтов. В социалистических  партиях они встречаются  с интеллигенцией  на равной ноге, — пожалуй, преобладают здесь после крушения первой революции. Но было бы ошибочным  считать их господствующее настроение революционным.  Сред них попадаются яростные антисоциалисты, уче-

==160

ники Леонтьева, мстящие  революционерам   за тайную классовую обиду.