Судьба княгини

Похоже, недовольные пребыванием «литвинки» в Кремле князья так и не придумали, каким образом можно обойти старшинство Юрия Дмитриевича в борьбе за трон. Ведь попытайся любой из них прогнать ведьму с отпрыском и сесть на ее место – старший в роду Дмитриевич подобного унижения не потерпит, подчиняться самозванцу не станет. Придет и накажет – убрав глупую голову с невезучих плеч.

Звенигородский князь – это вам не баба с мелким дитятем! Звенигородский князь – это крупнейшая дружина, это великий опыт победных войн, это уважение всего служивого сословия. С Юрием Дмитриевичем лучше не ссориться…

Обойти князя Юрия остальным боярам было невозможно. И так выходило, что, покуда он жив и покуда не намерен смещать племянника с трона, Василий Васильевич оставался за ним как за каменной стеной.

Помучившись с сей бедой несколько месяцев, московская знать все-таки смирилась с неизбежным: «литвинка» остается в Кремле. А раз так – надобно возвращаться к трону и искать милости у новой власти. Покуда сии милости – места, награды и земельные пожалования – не перехватил кто-нибудь другой.

Словно бы сломалась некая невидимая плотина – и коридоры, горницы и палаты великокняжеского дворца снова наполнились людьми. Вернулась свита княгини, появились с утренними поклонами советники ее покойного супруга, а юный Василий очень быстро снова оброс друзьями, опять носясь с юными княжичами в пятнашки или сражаясь в «конный бой».

Двадцать восьмого апреля Софья Витовтовна рискнула наконец-то собрать Боярскую думу.

Вопрос на сем заседании обсуждался какой-то совсем пустяковый: о выделении серебра на строительство засеки перед Рязанью да нового моста возле Тулы взамен обветшавшего.

Понятно, что строить надобно – дело обычное. Расходный лист утвердят обязательно, и по малости значения даже подпись правителя под ним не понадобится: печатник оттиск между делом поставит, и вся недолга.

Главным на сем созыве стало то, что на троне в Думной палате сидел юный Василий Васильевич, а рядом с ним стояла княгиня-мать. И никто их права на сие месте и первейшее слово не подвергал сомнению даже полунамеком.

– Сегодня ты ночуешь в отцовских покоях, – без особой радости поведала сыну Софья Витовтовна после утверждения думного приговора словом Василия и приложением к итоговой грамоте великокняжеской печати. – Пора.

– Но я не хочу, мама! – обиженно воскликнул мальчик, позволяя слугам снять с себя шапку Мономаха и тяжелую государеву шубу. – Мне с тобой нравится ночевать! И с Ягодкой!

– И мне сие нравится, сынок, – обняла его женщина. – Да токмо надо. Сие есть твой долг государя. Ты ведь ныне великий князь, разве ты забыл?

– Если я государь, если правитель, то почему я не могу спать там, где хочется?! – требовательно выкрикнул мальчик.

– По той же причине, Васенька, по какой лев не может спать в птичьем гнезде, – с мягкой улыбкой ответила княгиня. – Не место царю зверей на дереве среди веток. Смеяться над таковым властителем все звери начнут. А коли царь смешон, то и воля его смешна, и власть такая же. Глянь, и не станут собственные слуги его слушаться. А там и самому недолго в холопство скатиться.

Мальчик набычился. Он все еще не до конца понимал всего величия своего положения – но был достаточно умен, чтобы опасаться его потерять, превратиться в одного из слуг, что каждый день крутились вокруг.

– Ты великий князь, мое любимое чадо, ты государь великой державы. – Софья Витовтовна подняла за подбородок лицо мальчонки, заставляя смотреть себе в глаза. – Посему ты обязан спать в опочивальне государя, в постели государя, под охраной государева постельничьего и просыпаться в окружении мудрейших и знатнейших государевых слуг. Веселье и игры токмо после завтрака. Договорились?

– А можно Ягодка переедет со мной?

– Нет, милый, нельзя, – улыбнулась матушка. – Но ты можешь приходить ко мне в покои и слушать ее чтение.

– А в догонялки поиграть?

– Мое возлюбленное чадо… – вздохнула московская правительница. – Разве ты еще не заметил, что великие боги разделили наш мир на мужскую и женскую половину? Что мы, знамо, хоть и живем вместе, да токмо по-разному. Мужчины на мужской половине, а женщины на женской. Княжна Боровская девочка. Поэтому… – Софья Витовтовна развела руками. – Но зато мы все живем под одной крышей. Благодаря сему вы станете часто видеться. Хорошо?

– Да, матушка, – со вздохом смирился государь.

– Тогда ступай. Твоя дворня переоденет тебя в платье для игры в твоих новых покоях. Увидимся вечером.

Отпустив ребенка в руки дядек, женщина проводила его взглядом. А когда за царственным мальчиком закрылась дверь, громко сказала:

– Ты можешь больше не носить кольчуги, новик. Смуты не будет. Сегодня московские князья самолично поклонились моему мальчику. Поклонились Василию, признали себя ниже его, положились на его волю. Обратной дороги для них больше нет. Ибо – невместно. Отныне он старший.

– Ты говоришь со мною, матушка? – уточнил княжич Боровский.

– Конечно, мой мальчик, – повернулась к юному телохранителю Софья Витовтовна. – Ты у меня единственный!