Судьба по книге перемен

За завтраком Маня позвонила Виктории Павловне, той самой, на которой был «венец безбрачия», придумав, что так велела Эмилия – узнать, как дела, и доложить.

Виктория Павловна отвечала довольно жизнерадостно, и они уговорились встретиться завтра.

Блогерша Кара Ван на звонки не отвечала, и Маня вспомнила, что ей нужно было «смотаться в три места», вот она, должно быть, и мотается. Придётся придумывать, как с ней повстречаться. Может, написать в её блог?..

Ирину с «чёрными мыслями» Маня оставила на вечер. Та, кажется, работает в каком-то учреждении и вряд ли днём свободна.

Кроме того, у детектива Марины Покровской было много дел именно сегодня.

Первой была запланирована разведка боем в школе, где работала Ольга Александровна. В разговоре та упомянула, что сегодня весь день пробудет с Марфой в больнице, так что можно не опасаться нечаянной встречи.

В сериалах всегда говорили таким языком – «упомянули в разговоре», «на следствии показали», «выехали в адрес»!

И Маня «выехала в адрес».

На этот раз легенда была придумана такая: Марина Покровская пишет роман, главная героиня учительница. Хорошо, если бы у неё были жизненные трудности: муж-алкоголик, например, или нездоровый ребёнок. Маня была уверена, что такие расспросы моментально приведут её к Ольге.

Так оно и вышло.

Правда, пришлось довольно долго беседовать с директрисой, которая была очень рада видеть Маню, хвалила её книжки, приглашала на открытый урок в старшие классы и на линейку первого сентября. Маня обещала непременно быть хоть на чём-нибудь, подписала книгу, похвалила ремонт, посочувствовала бедственному положению образования. Директриса была покорена и сама проводила Маню к завучу.

– Она у нас всех учителей знает прекрасно, – рассказывала директриса на ходу. – Вы расспросите как следует. Только уж пожалуйста, Мариночка, не пишите про нас плохо! Пожалуйста! У нас и так проблем хватает. Только с силами соберёмся, всё наладим, по полочкам разложим, так опять какая-нибудь директива выходит, и всё заново нужно начинать!

Маня уверила, что собирается написать только хорошее, исключительно хорошее.

– Да у нас все девочки… трудно живут, – вздохнула завуч Людмила Савельевна, когда они остались вдвоём. – Не пропадают, конечно, но живут трудно. Хотите кофе с молоком?

Маня, разумеется, хотела.

Она покивала и решила действовать в лоб:

– У вас есть такая Ольга Александровна Ветрова. Говорят, у неё дочь болеет и живёт она одна. Хороший учитель?

– Оля-то? – оживилась завуч, поняв, что можно не прикидывать, кого из коллег выдвинуть, так сказать, на передовую. – Видите ли, Мариночка, учитель – это не совсем профессия. Это…

– Призвание, – подсказала Маня.

– Вот именно. К детям нужен подход, терпение, а сейчас особенно! Они все от этих своих гаджетов с ума посходили, агрессивные стали, нервные, памяти ни у кого нет. А Оля… справляется. Да, да, хорошо справляется! У неё терпение бесконечное! Дали ей той осенью класс, а там половина детей по-русски вообще не говорит! По закону-то мы их принимать не можем, для них особая программа должна быть сформирована, но берем, потому что деваться некуда. И она, бедная, всех вытащила! Контрольные годовые так или иначе написали. Плохо, конечно, написали, но всё-таки!..

– Значит, учитель она хороший, – подытожила Маня, и завуч посмотрела на неё поверх очков. Она беседовала и подписывала какие-то бумаги. И поправила:

– Она человек хороший. Терпеливый, стойкий. Мы всегда ей самые трудные дела поручаем – когда нужно отчеты сложные составлять, бумаги всякие выправлять! Хоть и не её это дело, а всегда на помощь придёт. Ну, директор тоже старается ей премии выписывать регулярно. В минувшем году поездкой наградили в санаторий на Волгу, как только карантин сняли, они и поехали. Марфа-то у неё хоть покупалась.

Маня отхлебнула кофе из кружки с нарисованным алым сердцем.

– Они вдвоём с дочкой живут?

Людмила Савельевна кивнула.

– У нас разведённых и одиноких больше половины!.. А что поделаешь, время такое. Разучились люди вместе жить, терпеть друг друга. Всем подавай… лёгкой и красивой жизни, а где её, такую, возьмёшь?

– Ольга в разводе? Или одинокая?

Людмила Савельевна вздохнула и отложила бумаги. Пригубила кофе.

Из распахнутого окна сильно тянуло запахом свежей краски и доносился ясный и строгий голос:

– Ты, Садчиков, кое-как малюешь. Нужно же вот так – ра-а-аз, и до конца! Два-а-а, и до конца! А ты как мажешь?

– Нина Степановна, учительница биологии. Они с ребятами скамейки красят, – пояснила завуч. – В порядке помощи школе. Нынче практику-то отменили, говорят, детский труд, нельзя! А мы всё равно заставляем, но… добровольно!

– Добровольно заставлять – самое правильное, – поддержала Маня.

– Нет, муж у нее был, у Ольги, – продолжала Людмила Савельевна. – Такой из себя видный мужчина, на машине её привозил. Девочка-то у них с рожденья болеет. Ну, он помыкался какое-то время, вроде помогал, старался. А потом всё же не выдержал и развёлся. И не знаешь, осуждать его за это или нет? Как поймешь, если никто из нас в его шкуре не был!

Маня записывала в блокнот.

– Он им помогает?