Судьба «румынского золота» в России 1916–2020. Очерки истории

Не менее драматичной оказалась коллизия, возникшая вокруг вопроса о взаимных расчетах. В ответ на просьбу Карахана Филалити объяснил, как будет определяться стоимость долгов (румынская сторона оценит стоимость военных материалов и других товаров, которые были предназначены для Румынии и находились в России, так же как и стоимость материалов, принадлежавших России, оставленных в Румынии. Кроме того, Румыния будет требовать возмещения убытков, причиненных русской армией на территории страны). Карахан предложил Филалити компромиссный вариант: «Я очень хорошо понимаю ваше положение, и именно поэтому я думаю о том, не можем ли мы найти способ прийти к соглашению. Я нашел один, свой собственный, и не знаю, будет ли он принят в Москве., но поскольку Вы хотите, чтобы любой ценой наши дела закончились соглашением, вот что я Вам предлагаю: снимем с повестки дня будущей конференции вопрос о Бессарабии и меньшинствах, а в качестве компенсации [Вы] согласитесь не касаться вопроса о каких-либо расчетах между нами…». Весьма показателен ответ Филалити: «Если я хорошо понял, Вы предлагаете нам торг. Вы хотите сделать из Бессарабии разменную монету, чтобы отказаться от неё, но избежать того, чтобы дать отчет в расчётах?». «То, что он [Карахан] не сказал, но подразумевал, судя по его мимике, – писал далее Филалити, – было: что нам еще мучиться над урегулированием расчетов, когда все и так знают, что мы не отдадим вам и рубля, как бы ни были обоснованны ваши претензии»[223].

В конце беседы румынский представитель подчеркнул, что российская и румынская делегации выражают две диаметрально противоположные позиции, и так как эти позиции несогласуемы, он готов завершить свою миссию, о чем поставит в известность свое правительство. Однако в ответной телеграмме от 28 сентября Авереску рекомендовал Филалити «не ускорять события, а затягивать их в зависимости от обстоятельств и руководствуясь данными Вам инструкциями». Содержание инструкций сводилось к следующему: «Отвергая дискуссию об эвакуации или воссоединении того, что мы окончательно рассматриваем как составную часть Румынского королевства, мы готовы изучить вопросы, вытекающие из факта изменения суверенитета, и приступить к их урегулированию. Не стоит забывать, что у нас, с нашей стороны, имеется требование первейшей важности – требование возврата наших ценностей, находящихся в Москве»[224].

Имелись и другие спорные вопросы. Так, румынская сторона упорно отказывалась от включения в повестку дня будущей конференции вопрос о нацменьшинствах. По мнению румынских делегатов, положение нацменьшинств (молдаван, русских, украинцев, болгар, гагаузов и др.) было урегулировано подписанием румынской стороной в декабре 1920 г. конвенции, инициированной Лигой Наций. Согласно конвенции, всем нацменьшинствам в стране гарантировались равные гражданские и политические права с румынами в области языка, религии, школьного образования и т. д. Советская сторона считала иначе, утверждая, что все указанные права остаются лишь на бумаге.

Та же участь была уготована на прелиминарной конференции и вопросам о судоходстве на Дунае и ликвидации банд. Отметив, что вопрос о судоходстве на Дунае уже был решен в Париже, на мирной конференции, Филалити все же обещал запросить в Бухаресте инструкции. А в отношении банд, переходящих с Украины в Бессарабию[225], румынский дипломат предложил создавать по каждому такому факту смешанные комиссии для их расследования.

Осознавая тупиковость ситуации по указанным выше вопросам, советская сторона попыталась определить приоритеты. Карахан предложил Филалити сосредоточиться на восстановлении дипломатических отношений, а другие вопросы, в том числе, о нацменьшинствах и румынских ценностях, решать позднее в дипломатическом порядке. Филалити докладывал в Бухарест, что, по его мнению, «большевики нацелены только на одно: чтобы восстановить отношения и с нами, как были восстановлены со всеми соседями, и чтобы послать к нам в Бухарест 80-100 человек, как они сделали здесь [в Варшаве], которые начнут пропаганду». Румынский дипломат считал, что «восстановить отношения с большевиками означало бы играть в их игру без всякой пользы для нас»[226].

Румынская сторона действовала, исходя из своих приоритетов, прекрасно понимая, что Советы, несмотря ни на какие заверения, принципиально рассматривают финансовые вопросы в сцепке с бессарабским. 3 октября Авереску напомнил Филалити, что относительно Бессарабии «следует найти формулировку, позволяющую обсуждать все вопросы, вытекающие из фактического положения дел, которое сложилось в ходе событий времен войны», а «вопрос о взаимозачетах не может быть исключен из программы. Напротив, он должен явиться одним из главных пунктов для выяснения. При всех обстоятельствах наша тактика должна заключаться в выигрыше времени, мы должны быть покладистыми с точки зрения формы и очень осторожны в том, что касается сути» [227].