Судьба — солдатская

— Хорошо, что додумались в собак популять, — объяснял Спиридон Ильич. — Собака, она такое животное: как ранишь ее, так… раненная, визжит, а остальные хвосты поджимают… А так бы не убежать. Так по следу нашему и пошли бы.

Взорвалась мина или нет, никто не знал. А поставили ее, уверял Печатник, как учил он, Чеботарев. Может, и взорвалась потом, если на нее наехала какая-нибудь машина, повозка…

В этот вечер Бывший Староста ходил по шалашам и обеспокоенно спрашивал:

— Моей Агафьи, случаем, тут не-е?

А жена его — Валя хорошо видела, — после того как вернувшийся отряд поужинал, послала дочь к речке мыть посуду, а сама отправилась в малинник (на ягодах попастись, сказывала), и вскоре следом вперевалку последовал Анохин — Мужик (тоже, видно, «попастись»).

На следующий день Морозов на «промысел» не ходил. До обеда бойцы стирали в речке белье, сами выкупались. Агафья, дочь ее и Валя чинили высушенное белье, брюки… Чеботарев слонялся без дела. Когда обедали, увидал возле шалаша, где жили Печатник и Фортэ, мешок со шрифтом. Опять подумал: «Лежит грузом мертвым, а ведь можно было бы и к жителям со словом обратиться». Посмотрев на Печатника, евшего возле котла кашу, подошел к нему.

Но Печатник сначала уперся, когда Чеботарев предложил ему пустить шрифт в дело. При этом он смотрел на Петра так, как смотрят на человека, который лезет с советом, хотя в этом ничего не понимает.

Петр отошел от Печатника. И не сумел скрыть обиды. Заметивший это Печатник за ужином сам заговорил с Чеботаревым.

— Ты думаешь, — сказал он, — если литеры разобраны, так и дело можно делать? Ничего подобного. Технологии ты не понимаешь. А как без соблюдения технологии тискать? Ну, набор… еще куда ни шло, можно как-то и обойтись, а как тискать без станка?

Сидевший рядом комиссар Вылегжанин усмехнулся, сказал:

— Этак рассуждать, так у нас бы революции никогда не было. Где, мол, взять оружие, где боевых командиров и прочее?

— Надо продумать, раз нет условий… — посмотрев на комиссара, вставила Валя, а Фортэ добавил:

— Чистописанием заниматься нам уже наверняка не удастся, а так, чтобы люди прочитали наше слово, можно, пожалуй.

Печатник поднялся. Долго бродил где-то возле лагеря, а когда вернулся, подошел прямо к комиссару.

— Краска у меня есть, — сказал он. — Валики я, пожалуй, смастерю, а вы текст сочините. Что набирать, значит.

В этот вечер весь отряд сочинял текст. Были разные мнения: листовку ли выпустить или газету маленькую — тоже вроде листовки. Морозов предложил выпустить наперво все же листовку — обращение к населению близлежащих деревень.

Собравшись в круг, спорили по каждой фразе, каждой буковке. Наконец листовка приняла такой вид:

«Дорогие товарищи!

Гитлеровская пропаганда и мартышка Геббельс разбрасывают листовки и говорят вам всякую ересь. Они врут, будто Красная Армия разбита и не сегодня-завтра для России наступит конец. Не верьте этому! Красная Армия героически бьется с коварным врагом. Мы, партизаны, призываем вас: бейте фашистов! Пусть земля родная станет могилой для гадов! За зверства, за муки, которые они чинят нам, нашей дорогой Родине, — смерть немецким оккупантам!

За Советскую Родину!

Мороз и его боевые товарищи».

После этого текст попал к Печатнику.

Петр, Валя и Печатник спилили толстую ель и, как у стола, примостились вокруг пня. Распределили обязанности. Петр щипал лучину. Стругал ее с боков по требованию Печатника — ровнее была чтобы. Валя держала верстатку из сбитых досочек, а Печатник набирал текст.

Оттиск получился грязноватый. Печатник морщился, но не скомкал листовку. Сказал склонившимся над пнем Спиридону Ильичу-и комиссару:

— В этих условиях лучше не сделать. Я предупреждал: без соблюдения технологии, без станка…

— Не выдумывай! — оборвал его Вылегжанин. — В полевых условиях лучше и не сделаешь.

— Хорошая листовка, — сказал Морозов. — По содержанию вот жидковата. Живем, как в лесу… — и запнулся на слове, потому что и в самом деле не в палатах жили. — Оторваны мы. Слухами питаемся, не знаем точно, что творится на белом свете. Приемник бы нам. Слушали бы Москву и знали, где что, как наши дела на фронтах… Не из уст бы шло… не от молвы… И деревни оповещать могли бы…

Утром после завтрака Спиридон Ильич опять снарядил в Псков товарища — того самого, который привел Валю в отряд. По адресу к Соне направить его побоялся.

— В Завеличье попади, — говорил он в напутствие. — Без установления связи с райкомом нам нельзя. Сведения и установки для нас, как оружие… Постарайся приемник на батареях достать — без него мы как впотьмах. Сводку о положении на фронтах узнай.