Судьба Томаса, или Наперегонки со смертью

— Где кто? — переспросил я.

— Послушай, падла, мне нужны эти дети. Я обещал и привык держать свое слово.

В нем чувствовался страх, возможно, по той простой причине, что ему, если он не приносил в жертву тех семнадцать детей, грозила вечность в аду, где пришлось бы питаться джемом из соплей, приготовленным без добавления сахара. Я уже понял, о чем хочу его спросить, но сначала сказал:

— Я думаю, что теперь круг для меня замыкается.

В ярости он спросил:

— Где эти сопливые маленькие паршивцы?

Я ответил:

— Думаю, мне скоро придется поехать домой.

Он взревел:

— Ты прелюбодейский маленький прелюбодейский прелюбодей, ГДЕ ЭТИ ДЕТИ?

Я же задал вопрос, который требовалось задать:

— Вы сами или такие же, как вы, планируете что-то для Пико Мундо?

Его глаза округлились, и я получил ответ. Он выстрелил мне в грудь в тот самый момент, когда я выстрелил ему в грудь. Два «уф-ф-ф» практически слились. Поскольку на нем кевларового бронежилета не было, он упал. Я, пусть и в жилете, тоже упал, хотя пуля расплющилась о пуленепробиваемый материал и не добралась до меня. Но я почувствовал, что мне в грудину ударил сильно брошенный бейсбольный мяч. Он выронил пистолет. Я — фонарик. Пнул оружие, чтобы он не смог его достать. Он попытался ударить ногой по моей руке с пистолетом, но с пулей в груди потерял координацию и силу. Он харкнул кровью, и я тоже выплюнул кровь, потому что прикусил язык. Он слабел и быстро уходил. Обозвал меня нехорошим словом, намекающим, что я замечен в инцесте, тогда как я, восстановив дыхание, назвал его психом. Взял фонарь из его руки и выключил.

Мой фонарик, лежащий на земле, светил на меня и привлек его внимание к чему-то, потому что он спросил надрывным, дрожащим голосом:

— Почему ты это носишь? Где ты это взял? — Я понял, что его изумил восклицательный знак из бриллиантов и рубинов, брошь, которую миссис Фишер приколола к рукаву моего свитера. Он же продолжал спрашивать. — Кто ты? Кто ты, чтобы это носить?

Вместо ответа я сказал:

— Наш разговор закончен, Лайл Хетлэнд, — и оборвал его страдания еще одним выстрелом, в шею.

Подавляя рвотный рефлекс, я поднялся и привалился спиной к заднему борту восемнадцатиколесника. Быстрый обзор ночи показал, что наша стычка внимания не привлекла. Но лучи фонарей по-прежнему рассекали темноту во всех направлениях.

Будучи сторонником позитивного мышления, я подумал, что смерть ковбоя — хороший знак, указывающий, что теперь, когда мой главный враг мертв, я смогу выйти из поместья целым и невредимым. И тут ночь действительно взбесилась.

Глава 37

Выключив фонарик, я оттащил ковбоя к боковому борту и закатил под восемнадцатиколесник, устроил, можно сказать, на покой, путь в данном случае речь шла о вечном покое. Я не хотел тратить на это время, но и не оставлять же тело на открытом месте, где на него мог наткнуться кто угодно, тем самым усугубив мою ситуацию.

Как только мертвец занял положенное ему место, в кузове раздался сильный удар. В Лос-Анджелесе, заглянув в кузов, я убедился, что он пуст, если не считать решетки из нержавеющей стали с различными символами, от кельтского креста до свастики и анкха, за которой внутреннюю поверхность кузова выкрасили в черный свет и разрисовали теми же желтыми символами. Новые удары, раздающиеся изнутри, убедили меня, что теперь в кузове кто-то есть.

Я только что освободил семнадцать похищенных детей, и напрашивалась мысль, что ковбой по пути из Лос-Анджелеса поместил в кузов еще нескольких пленников. И потому следовало обыскать мертвеца, найти ключи, открыть дверцы заднего борта и…

— Любопытство желательно не всегда. — Мистер Хичкок так напугал меня, что я подпрыгнул и взвизгнул, словно собака, которая наступает на свой хвост. Ей не столько больно, как она злится на себя.

В молочном лунном свете в режиссере определенно было что-то призрачное, и не только потому, что он, будучи Альфредом Хичкоком, умер более тридцати лет тому назад. Думаю, он хотел казаться призраком, чтобы лучше донести до меня важность своих слов.

— Сэр, я подумал: может, этот парень держит в трейлере других пленников…

— В этом трейлере только один пленник, мистер Томас, и совсем не тот, которого целесообразно освобождать.

— Но…

Мистер Хичкок перебил меня вскинутой рукой.

— Вновь подчеркиваю, я не ваш ангел-хранитель, который, подозреваю, не приглядывает за вами в должной степени. Но после ваших достижений этой ночью я испытаю глубокое разочарование, если в самом конце вы сделаете что-то глупое и вас расчленят.

— Меня это тоже разочарует.

— Господин, которому принадлежал этот трейлер, воспользовался древним ритуалом, чтобы вызвать демона, и с тех пор держал его под замком.

— Г-м-м. Вызвал… демона?

— Пока демон находился под контролем, этот господин мог пользоваться его силой.

— Какого демона?

— Давайте не углубляться в подробности, мистер Томас. Просто демона. Теперь этот господин мертв, и вышеуказанный демон долго в трейлере не просидит.

— Но…

Что-то находящееся внутри ударило в боковую стену рядом со мной, и металлическая стенка выгнулась у меня перед носом.