Судьба убийцы

Никто не отвечал ей. Самое лучшее, чего удавалось добиться, – это когда прохожий качал головой, давая понять, что не слышал о таком судне. В конце концов Виндлайер потянул ее за рукав и молча указал на просвет между двумя кораблями. Там, на узкой полоске воды, которую мы могли видеть, стоял корабль, у которого в качестве носового изваяния красовался огромный букет с пламенеющей посередине розой. Это было широкое и длинное судно, самое большое в гавани.

– Может, это она? – робко спросил Виндлайер.

Двалия остановилась как вкопанная и, не обращая внимания на снующих и толкающих нас прохожих, уставилась на корабль. На мачтах, торчавших к небу, не было парусов, корабль сидел в воде не глубоко. На палубе суетились матросы, занятые какими-то морскими хлопотами, смысла которых я не знала. Вот к кораблю приблизилась лодка с гребцами, в нее погрузили большой ящик, следом спустился какой-то человек.

Кто-то с силой налетел на меня и обругал на незнакомом языке. Я притулилась поближе к Виндлайеру, он в свою очередь съежился за спиной Двалии. Она не двигалась с места, будто и не замечала, что мы всем мешаем.

– Надо выяснить, куда она направляется, – негромко проговорила Двалия и, когда лодка отошла от корабля, вдруг припустила едва ли не бегом.

Мне пришлось поспевать за ней. Трудно было понять, где собирается пристать лодка, потому что вид нам то и дело заслоняли корабли у причалов и груды ящиков и тюков. Мы бежали и бежали, то по неровной брусчатке, то по занозистым доскам, мои босые ноги ныли от боли. Я сорвала ноготь на пальце ноги, оттуда пошла кровь. Двалия метнулась наперерез повозке, волоча меня за собой, так что меня обдало горячим дыханием лошадей. Те испуганно дернулись, и возница обругал меня дурными словами.

Наконец мы остановились на широком, добротном причале. Ничто больше не заслоняло чистого неба, по которому носились, пронзительно крича, морские чайки. Ветер трепал мою одежду и волосы. Я провела по ним рукой и поразилась, какие длинные они отросли. Неужели так много времени минуло с тех пор, как отец остриг меня и себя в знак траура по маме? Казалось, прошли считаные дни, а может быть, и годы.

Мы с Виндлайером стояли рядом, а Двалия расхаживала туда-сюда, при каждом шаге дергая мою цепь. Едва лодка причалила, она принялась кричать:

– Ты с «Морской розы»? Ты капитан?

Богато разодетый франт, который не греб, а горделиво восседал на корме, посмотрел на нее с отвращением. Его рот искривился, словно уже издалека учуял наш запах. Капитан встал в лодке, благо качка ему была нипочем, а матросы тем временем выбрались на причал и принялись сноровисто швартовать лодку. Лебедка покачивалась над водой. Проследив, как ящик выгрузили на причал, капитан взобрался по веревочной лестнице сам. На настойчивые вопросы Двалии он обращал не больше внимания, чем на крики чаек. Не удостоив нас и взгляда, он отряхнул ладонями черные брюки и поправил зеленый камзол. По переду камзола шли два ряда серебряных пуговиц, и такие же были на манжетах. Под дорогим камзолом на нем была зеленая рубашка более светлого оттенка, с драгоценными булавками у воротника. Он был хорош собой, красивый и яркий, как сойка. Достав из кармана крошечный горшочек, он открыл его, обмакнул туда палец и смазал им губы. Все это время он смотрел поверх наших голов на суету в порту, будто нас вовсе не существовало.

А вот его матросы вели себя не столь сдержанно. Не нужно было знать их язык, чтобы разобрать удивление и насмешку в их криках. Одна женщина зашла за спину Двалии и стала ее передразнивать – встала в ту же позу, скорчила гримасу и прикинулась полоумной. Моряк постарше укоризненно ткнул ее локтем, полез в карман и протянул Виндлайеру горсть медяков. Виндлайер покосился на Двалию, но та знай себе выкрикивала свои вопросы, и он подставил ладони, чтобы матрос пересыпал туда монетки. На этом капитан и матросы оставили нас и двинулись в город, вразвалочку, как ходят бывалые моряки. Только один остался с несчастным видом сидеть в лодке, – видно, ему велели ее сторожить.

Двалия визгливо обругала их в спину, резко развернулась и ударила Виндлайера по щеке, да так, что несколько монеток вылетели у него из горсти и провалились в щели между досками, прямо в воду. Несмотря на цепь, я сумела поймать две из них и крепко сжала в кулаке. Как-нибудь да сумею купить на них еды. Как-нибудь…

Виндлайер съежился под градом тумаков и пинков Двалии. Он сел на корточки, прикрыл голову руками и только тихо вскрикивал от боли, когда ему доставался очередной удар. Я схватила цепь обеими руками, выдернула ее у Двалии и дважды хлестнула ее наотмашь. Она покачнулась, но не упала в воду, как я надеялась. Я повернулась и бросилась бежать, цепь грохотала по дощатому причалу за мной.