Судьба убийцы

– Я знаю, чего ты хочешь. Знаю, чего жаждешь. Но послушай меня, ты, бесформенное ничтожество, не человек и не Белый! У меня осталось зелья всего на один раз. На один! Если дать его тебе сейчас, что мы будем делать потом, когда нам вдруг потребуется вся твоя сила? Так что найди лазейку в этого жулика. И поживее, а не то я убью тебя. Все просто: не можешь делать свою работу – значит бесполезен. Я оставлю тебя гнить. – И она оттолкнула его.

По лицу Виндлайера я видела: каждое ее слово причиняло ему боль, разило, будто стрела. Он поверил ей без малейших сомнений. И я тоже. Если сегодня он не сделает, что она велела, Двалия убьет его. Я не задавалась вопросом, как и когда она это сделает. Мне хватало знать, что она убьет его.

И тогда я останусь с ней вдвоем. Эта мысль обрушилась на меня, словно удар топора.

Плечи Виндлайера часто-часто поднимались и опадали: он задыхался от ужаса. Не раздумывая, я взяла его за руку.

– Постарайся, – умоляюще сказала я. Он взглянул на меня вытаращенными глазами и снова отвел взгляд. – Постарайся, брат мой, – добавила я ласковее.

Я не могла, просто не могла заставить себя посмотреть на Двалию. Что она сейчас делает? Улыбается, любуясь нашим страхом? Радуется тому, что заставила нас объединиться? Не знаю и знать не хочу.

Пухлая лапка Виндлайера сжала мою руку. Его ладонь была теплая и влажная, и казалось, что моя рука очутилась в чьей-то пасти, мне хотелось отдернуть ее, но я терпела. Не время сеять в нем сомнения. Виндлайер судорожно вздохнул, и я почувствовала, как он взял себя в руки. Вот он собрал воедино всю свою магию – и в этот миг я поняла: чтобы там ни говорила Двалия, это магия Видящих. А потом ощутила, как он подул магией в сторону торговца.

Сколько раз я видела, как мой отец и сестра используют эту магию… Они оттачивали ее, превращая в острейшее орудие, какое только можно вообразить, и направляли точно на того человека, который был им нужен. Виндлайер же то вытягивал губы трубочкой, то вновь поджимал их, словно набрал в рот воды и хотел обрызгать ею торговца. Да как ему вообще удавалось удерживать в узде герцога Эллика и его людей при помощи такой слюнявой магии? Возможно, тогда он был сильнее. Возможно, он был так силен, что ему не было нужды учиться обращаться с магией. Наверное, это все равно что давить муравья кирпичом – или пальцем.

Магия медленно, вязко двинулась в сторону торговца. Вот она добралась до него – и окатила с головы до ног. Но тот был так полон самодовольства, так блистателен в своем стремлении торговать, что ему это было как с гуся вода. Магия нахлынула на него и откатилась: я почувствовала, как моя рука утонула в руке Виндлайера. И как пошатнулась его вера в свои силы. Отчаяние брало верх над ним, и от этого магия делалась вялой, он не мог толком направить ее.

– Ты справишься, – шепнула я, от всей души желая, чтобы уверенность вернулась к нему, и он попробовал снова.

Однажды я упала с дерева, разбила локоть и прибежала к маме, не замечая, что у меня кровит не столько локоть, сколько нос. Так было и с магией: я не замечала, что нечто важное исходит из меня и течет сквозь Виндлайера, пока не увидела, что из этого вышло. Виндлайер, собрав остатки своей магии, катил их на торговца, будто огромный камень, неуклюже кувыркавшийся с горы. А потом другая магия стала направлять его. И по тому, как эта другая магия была так похожа на то, что делали мой отец и сестра, я поняла, что она принадлежит мне. И тогда «камень» Виндлайера превратился из неуклюжего валуна в метко нацеленный снаряд.

Ком магии ударил в торговца, который весело болтал с покупателями, и глаза его широко распахнулись: он забыл, что хотел сказать. Я почувствовала, как Виндлайер стал отдавать ему приказы.

Ты будешь делать то, что пожелает Двалия.

При упоминании имени Двалии он послал торговцу ее образ и общее впечатление: важная особа, мудрая госпожа, которой надо подчиняться. Которую следует бояться. Взгляд торговца обвел толпу и нашел Двалию. Шарлатан уставился на нее с трепетом.

Она кивнула ему и тихо сказала Виндлайеру:

– Я знала, что ты сможешь. Если как следует постараешься.

Виндлайер выпустил мою руку и в ужасе зажал себе рот, не в силах поверить в то, что совершил. Торговец же продолжал дурить народ, продавая золотые орехи с предсказаниями одному желающему за другим, пока все дверцы его комода не оказались открыты. Тогда он объявил, что на сегодня у него предсказания закончились, и покупатели стали расходиться, обсуждая происшедшее. Некоторые все перечитывали выпавшие им записки.

Мы ждали, не сходя с места, пока рассеется толпа. Торговец закрывал свои ящички, то и дело поглядывая на Двалию, потом медленно слез с телеги. Лошадь покосилась на него и фыркнула, будто спрашивая: «Ну что, поехали?» Но он с озадаченным выражением на лице побрел к нам. Двалия смотрела на него без улыбки. Виндлайер отошел к ней за спину, и я постаралась последовать его примеру, насколько позволяла длина цепи.

– Ты поступил очень плохо, – были первые слова Двалии, обращенные к нему.