Судьба убийцы

– Мне, право, искренне жаль тебя, первый министр, потому что тебе придется предстать перед моей разгневанной матерью в одиночку. Я вернусь сегодня во дворец для того, чтобы собрать вещи в дорогу, а никак не для того, чтобы нарядиться и отправиться играть в карты с женщиной, которая ржет как лошадь.

Повисло молчание. Потом Соркор проговорил, обращаясь к Уинтроу:

– Я все пытаюсь вспомнить, когда я его в последний раз порол так, чтоб сидеть не мог. Может, пора повторить…

Принц скрестил руки на груди и горделиво выпрямился:

– Только тронь меня, и еще до рассвета будешь сидеть в кандалах. – Он надменно фыркнул. – Я думал, тебе еще много лет назад надоело изображать мою няньку. Мне не нужно, чтобы за мной повсюду таскалась гувернантка, будто за капризным ребенком. Я не ребенок. Уже нет.

– Нет. – Старик с сожалением покачал головой. – Ты хуже ребенка. Ты избалованный мальчишка, разодетый в пух и прах. Я бы давно отправил тебя послужить матросом у Трелла, да только мать твоя ни за что не согласится.

Тогда Брэшен Трелл сказал:

– Боюсь, он уже слишком взрослый, чтобы усвоить эти уроки. Вы оба упустили свой шанс. – Странное выражение промелькнуло у него на лице. – Он напоминает мне избалованного сынка одного из новых купчиков, вообразившего себя сыном торговца из старинного семейства.

Когда мальчик или юноша чувствует, что слова задели его за живое, но не желает это признавать, его выдает поза. Вот и теперь: Кеннитссон замер, прямой как палка, слишком сильно расправив плечи. И проговорил, чеканя каждое слово:

– Я возвращаюсь во дворец. Но не для того, чтобы одеться и отправиться играть в кости с мартышками с островов Пряностей. Корабль! Увидимся утром. – Он резко перевел взгляд на Брэшена и Альтию. – Надеюсь, каюта для меня к тому времени будет уже готова. Капитанская, которую я видел, когда поднялся на борт, вполне подойдет. И не забудьте запасти еду и напитки, приличествующие моему положению.

Он прошел между нами, но выбрал такой курс, чтобы никому не пришлось уступать ему дорогу: Кеннитссон явно не был уверен, что не дрогнет, столкнувшись с любым из нас. Его каблуки простучали по палубе, он перемахнул через фальшборт и стал спускаться по веревочному трапу, отдавая приказы какому-то бедолаге, ожидавшему его в лодке. Вода тихо зашелестела под веслами в ночи.

– Ты правда так думаешь?

Глубокий бас Соркора выдавал медленно вздымающееся в нем беспокойство.

Сначала я не понял – о чем это старик спрашивает Уинтроу, потом разглядел, что его взгляд и вопрос были обращены к Брэшену.

Капитан Совершенного смотрел себе под ноги, на доски палубы:

– Нет. На самом деле не думаю. Хотя я был моложе, когда отец вышвырнул меня из дома, а моего брата назначил наследником. Найти свой путь в жизни оказалось нелегко. Но я нашел его. Для сына Кеннита тоже еще не поздно. – Он тяжело вздохнул. – Но как же не хочется с ним возиться…

Соркор взглянул на луну, ее свет упал ему на лицо. Лоб старика был наморщен, губы задумчиво поджаты. Помолчав, он сердито сказал:

– Но корабль прав. Кеннитссон должен отправиться с вами. Это первая и последняя возможность для него хлебнуть соленого ветра на этой палубе. Познать корабль, который сделал его отца таким, каким тот был. – Он посмотрел прямо в глаза опешившему Брэшену. – Тебе придется взять его.

– Что? – заикнулся было Уинтроу, но Соркор взмахом узловатой руки заставил его замолчать.

Старик прокашлялся:

– Я не справился с воспитанием этого мальчишки. Пока он был мал, я просто радовался, что нам хоть что-то осталось от Кеннита. Души в нем не чаял, пылинки сдувал. Я так защищал его, что он не набил собственных шишек и не понял, как это бывает больно. – Он покачал головой. – А мать до сих пор носится с ним, балует его. Но виновата не только она. Я хотел, чтобы он вырос принцем. Хотел, чтобы он ходил нарядный, не пачкал рук. Хотел, чтобы у него было все то, о чем так мечтал для него отец. Чтобы он вырос таким, каким его хотел видеть отец. – Соркор снова покачал головой. – Но вышло почему-то совсем не так…

– У него не было нужды становиться мужчиной, – спокойно сказал Брэшен.

Это прозвучало бы грубо, не будь его голос таким ровным.

– Может, в море, когда рядом не будет матери, ему придется им стать? – предположил Соркор.

Тут вдруг вперед решительно вышла Альтия и остановилась, переводя требовательный взгляд с Соркора на Уинтроу и обратно:

– Я не хочу, чтобы он плыл с нами. Мне и без него забот хватает. Я весьма смутно представляю себе, куда мы направляемся, и вообще не представляю, как нас там встретят. И сколько времени займет небольшое дельце Янтарь, и когда мы вернемся. Возможно, тебе забыли сказать, Соркор, но, вообще-то, мы идем мстить и убивать. И возможно, нам придется спасаться бегством. Возможно, мы погибнем. Я не собираюсь отвечать за удобство и благополучие принца Пиратских островов и уж тем более за то, чтобы он остался в живых.

– Об этом позабочусь я, – раздался голос.