Судьба убийцы

Невозможно описать, как я встревожился, обнаружив, что Любимого больше нет в темнице по соседству с моей. Что с ним случилось? Он умер или его убили? Он сбежал или его выпустили на свободу? Никто не позволил бы мне спросить об этом и уж подавно не ответил бы. Небелы, обученные целительству, приходили ко мне и врачевали раны, оставленные пытками, однако ничего не говорили о судьбе Любимого. Меня сытно кормили и, когда раны мои зажили, выпустили из темницы, позволив жить среди небелов, предупредив, однако, чтобы я держал язык за зубами. Никто не говорил о Любимом, а сам я не решался спросить. Он таял, как незначительный сон, как круги на воде от брошенного камня: они расходятся, удаляются все больше и исчезают.

Какое-то время мне позволялось жить в одном из домиков и общаться с младшими Белыми. Некоторые из них были жалкие создания, хилые телом и слабые разумом, с белой как снег кожей и роящимися в голове снами, которые они едва могли пересказать. Я старался помочь им, как мог. Другие были достаточно сообразительны и понимали мои рассказы о внешнем мире.

Годы шли, и дети все больше предпочитали мое общество, все больше любили слушать мои наставления. Мне больно было видеть, как совсем еще юные девушки беременеют. Я говорил с ними и пытался убедить, что молодым мужчинам и женщинам не пристало так вести себя. Я часто говорил о нашем долге перед миром. Лингстры и сопоставители узнали об этом и явились побеседовать со мной.

Потом Четверо прислали за мной стражу. Они не были жестоки со мной. И не были добры. Они обращались со мной как с бычком, уже почти бесполезным, но все же слишком ценным, чтобы отправить на бойню. Они забрали записи снов, которые я хранил у себя в домике. Они хотели обсудить их со мной. Я отказался делиться с ними своими догадками. Но они не могли не заметить, как часто в моих снах встречается Разрушитель.

Меня поместили в тюрьму на крыше, дали мне удобную кровать, приличную еду, перо, чернила и бумагу, чтобы записывать сны. Меня оставили в покое. Тем, кто ухаживал за мной, велено было со мной не разговаривать.

Записки Прилкопа Черного

Я проснулась на соломенном тюфяке в своей клетке. Мне приснился дурной сон: будто Виндлайер стоит надо мной и злорадствует. «Сегодня ты умрешь!» – заявил он; я вздрогнула и проснулась в тревоге. Стены мои были подняты и запечатаны, прежде чем я открыла глаза. «Надо было избавиться от него ночью», – подумала я. Непонятно, как он сумел выжить после удара, который я нанесла ему. Возможно, он сильнее, чем я думала. Возможно. Сердце мое затрепетало от страха, что могут быть и другие такие, как он. Надо было добить его. «В следующий раз», – пообещала я себе мрачно. Потому что если Виндлайер жив, то мне рано или поздно придется столкнуться с ним.