Судьба Вайлет и Люка (ЛП)

Я начинаю открывать рот, чтобы спросить ее, не против ли она, но она наклоняется и прижимается своими губами к моим прежде, чем я успеваю произнести хоть слово. Я теряю фокус всего остального и, прежде чем осознаю это, захожу в нее. Она плотнее, чем я привык, а это значит, что мне приходится двигаться медленнее, чем я привык. Я хватаю простыню в кулак, стараясь не торопиться, постепенно входя в нее, но она раздвигает ноги и выгибает спину, беря верх, встречая меня на полпути. Внезапно я полностью внутри нее, и я все еще пытаюсь подавить желание прижать ее и взять верх. Время ускользает по мере того, как связь между нами строится вместе с подавляющими эмоциями, которые поглощают меня.

Контролирую себя. Но, в конце концов, я двигаюсь медленно, потому что дело не в моем контроле. Дело в ней. Это все о ней. Каждое движение, каждый вздох, то, как бешено бьется мое сердце в груди, все это благодаря ей.

Вайолет владеет мной.

Вайолет

Я даже не уверена на сто процентов, почему я зашла так далеко, но когда он внутри меня, пути назад нет, поэтому я раздвигаю ноги и позволяю ему полностью погрузиться внутрь, несмотря на то, как это ужасно больно.

Я пытаюсь не дрожать от ощущения, что он наполняет меня, но это сложно. Это кажется таким неестественным, но в то же время естественным, потому что это заставляет меня чувствовать себя в безопасности и не в одиночестве. Как будто он должен быть во мне, что странно, и я уверена, что это ненормально для кого-то думать об этом в первый раз, когда занимаешься сексом.

Люк остается внутри меня, мои руки упираются в его напряженные мышцы спины, его голова наклоняется к моей шее, когда он хватается за простыню. Он пульсирует внутри меня, его кожа теплая, и от него пахнет пивом, дымом и мускусным запахом одеколона. Этот аромат начал действовать на меня в последние несколько недель, но в этом непривычно хорошем смысле, как и он, идея о нем и обо мне вместе.

Я пытаюсь держать себя в руках, но внутри меня разгорается желание двигаться. Все так тихо. Слишком тихо. Затем он начинает раскачиваться, и это посылает боль глубоко внутри меня. Боль, кажется, только нарастает, чем больше он двигается, погружаясь все глубже и глубже в меня, пока он дышит мне в шею, оставляя поцелуи вверх и вниз на моей коже, пока, наконец, он не накрывает мой рот своим и тут же не скользит своим языком внутрь, целуя меня сильнее, когда толчки становятся сильнее. У меня перехватывает дыхание, когда боль превращается во что-то другое, что-то чудесное, что вырывает все мысли из моей головы. Я откидываю голову назад, моя грудь прижимается к его груди, когда он скользит рукой по моей спине, прижимая меня ближе, и я хватаю ртом воздух.

Он стонет у моих губ, когда я кричу что-то, что едва могу понять, падаю и взлетаю одновременно точно так же, как я всегда представляла, делая это. Я цепляюсь за него, отказываясь отпускать, пока не вернусь, адреналин обрушивается на меня с такой силой, что я едва могу ясно мыслить. Он делает последний толчок внутри меня, наши бедра полностью соединяются, прежде чем он замедляется, и его тело дергается под моими ладонями. Затем он остается все еще внутри меня. Наша кожа влажная, сердца бьются друг о друга. Между нашими телами нет места, когда он держится за меня, а я цепляюсь за него, не зная, почему я держусь, кроме как из-за того, что мне кажется, что когда я отпущу чудесные вещи, которые я чувствую, исчезнут.

Наконец, через некоторое время, он выскальзывает из меня, целует меня, прежде чем плюхнуться на кровать. Он кладет одну руку себе за голову, а другой направляет меня к себе, пока я не кладу голову ему на грудь. Я слышу, как неровно бьется его сердце, когда его легкие расширяются, набираясь воздуха.

— Ты в порядке? — наконец спрашивает он, его дыхание сбилось и граничит с паникой.

Я киваю, сдерживая удовлетворенную улыбку, хотя он и не может видеть ее в темноте, воцарившейся в комнате, но странно быть счастливой. Плюс улыбка настоящая, а не моя фальшивая, которую я всегда показываю людям.

— У меня все нормально.

— Ты уверена? — спрашивает он, кажется, застенчиво. — Все в порядке? Даже после… ну всего.

Я смотрю на него, упираясь подбородком в его грудь.

— Все в порядке, «Все в порядке, мистер Стоически Отчужденный, а теперь расслабься»

— Я расслаблен, — настаивает он. — Я просто удостоверяюсь, что ты… что ты в порядке со мной.

— Я в полном порядке с тобой и с тем, что случилось, — заверяю я его. Так и есть. На мгновение все абсолютно идеально.

* * *

— Ты можешь заткнуться на хрен? — кричит парень, а женщина снова и снова поет про себя. — Нам нужно убираться отсюда.

— Прислонись ко мне. Возьми. Помоги мне. Мне нужно понять. Помоги мне. Я не могу сделать это без тебя. — плачет она, когда он держит ее вес в своих руках.

— Прекрати петь эту гребаную песню! — кричит он в ярости и пинает одну из моих игрушек через всю комнату. — Соберись со своим дерьмом и пошли отсюда.

— Я не могу, — говорит она сквозь истерические рыдания. — А если бы нас кто-нибудь увидел?