Судьба венценосных братьев. Дневники великого князя Константина Константиновича

«Читал рассказы Максима Горького, писателя, о котором столько кричат. У него несомненное дарование, но очень заметна значительная неуравновешенность мировоззрения» (19 июля 1901 г.).

«Есть у Горького и недостаток художественного чутья, и нравственные выдержки [издержки —?]. Рядом с прекрасными возвышенными мыслями и истинно поэтичными описаниями встречаются тенденциозные умозаключения и всякая грязь и сальность. А все-таки любопытный человек этот Горький и хотелось бы с ним познакомиться» (21 июля 1901 г.).

Но вот Николай II требует отменить результаты выборов Горького в академики[118], и Константин Константинович резко меняет свой взгляд на его творчество, не находя более в нем ничего положительного. Нет, великий князь не хамелеон, меняющий свою окраску применительно к обстановке, он просто обращает внимание теперь только на одно – бунтарский дух произведений несостоявшегося академика.

«За ночь кончил «Трое» Максима Горького. Ужасно» (30 июля 1902 г.).

«Давали последнюю пьесу Горького «На дне». Если искусство должно преследовать цели эстетические, то пьеса положительно не отвечает такому условию. На сцене в течение четырех действий грязь, пьянство, отборная брань. Иногда даже неловко становится, кажется, вот-вот начнут делать такое, на что положительно не годится смотреть, а придется встать и уйти. Правда, старик Лука вносит несколько оживляющую струю, но очень ненадолго, и кончается пьеса также отвратительно цинично, как и начинается» (13 апреля 1903 г.).

Не понравилась и прочитанная горьковская пьеса «Дачники».

«Не знай я, что им написаны эти «сцены», я бы принял их за произведения Чехова, так они напоминают своей несуразностью, расплывчатостью и выражением каких-то непонятных стремлений «Дядю Ваню», «Трех сестер» и «Вишневый сад». Получается впечатление какого-то бреда, чего-то не оправдываемого здравым смыслом» (17 июня 1905 г.).

Попало, как подражателю Максима Горького, и Леониду Андрееву:

«Кончил ужасный, подавляющий, местами бессмысленный, написанный вымучено вычурным языком рассказ современного писателя, друга и последователя Максима Горького – Леонида Андреева» (17 июня 1905 г.).

С еще большим возмущением великий князь говорит об увиденной в Михайловском театре драме Леонида Андреева «Жизнь человека».

«Я имел понятие об этой ужасной пьесе по критике Буренина и давно возмущался наглостью писателя, под видом нелепости преподносящего якобы глубокие мысли и чувства. Мне тем не менее непременно хотелось видеть эту пьесу в исполнении приехавшей на время из Москвы труппы Станиславского; хотелось воочию убедиться, насколько отвратительна эта пьеса. Но мои ожидания были превзойдены. Это нечто невообразимое. Наглость не может идти дальше. Недоумеваешь, что это: издевательство над публикой, безумие, нахальство?» (21 апреля 1908 г.).