Судьба венценосных братьев. Дневники великого князя Константина Константиновича

«На днях в «Правительственном] вест[нике]» появилось определение С. Синода о причислении к лику святых Святителя Феодосия Углицкого, архиепископа Черниговского. Как отрадно в конце нашего века, в пору безверия и поклонения материи, читать о подобном событии в жизни церкви» (23 июля 1896 г.).

«Принимал бывшего артиллерийского офицера, потом священника, а теперь иеромонаха Серафима Чичагова. Он говорил мне об известном старце Серафиме, скончавшемся в [18]33 году в Саровской пустыни. Старец будто предсказывал, что мощи его прославятся в царствование Николая II, когда будет достроена монастырская колокольня. А ее докончат в наступающем году» (28 ноября 1898 г.).

Искренна ли была молитва, которую возносил к Спасителю Константин Константинович, знал лишь он. Но его стихи убеждают, что великий князь относился к истинным верующим, которые приходят к Богу не ради бессмертия или другой мзды, а чтобы любить Его и тех, ради которых Он взошел на Голгофу.

«Блаженны мы, когда идем…»

Блаженны мы, когда идем

Отважно, твердою стопою,
С неунывающей душою
Тернистым жизненным путем;

Когда лукавые сомненья

Не подрывают веры в нас,
Когда соблазна горький час
И неизбежные паденья

Нам не преграда на пути,

И мы, восстав, прах отряхая,
К вратам неведомого края
Готовы бодро вновь идти;

Когда не только дел и слова,

Но даже мыслей чистоту
Мы возведем на высоту,
Все отрешаясь от земного;

Когда к Создателю, как дым

Кадильный, возносясь душою,
Неутомимою борьбою
Себя самих мы победим.

Иматра, 1 августа 1907

«О, если б совесть уберечь…»

О, если б совесть уберечь,

Как небо утреннее, ясной
Чтоб непорочностью, бесстрастной,
Дышали дело, мысль и речь!

Но силы мрачные не дремлют,

И тучи – дети гроз и бурь —
Небес приветную лазурь
Тьмой непроглядною объемлют.

Как пламень солнечных лучей

На небе тучи заслоняют —
В нас образ Божий затемняют
Зло дел, ложь мыслей и речей.

Но смолкнут грозы, стихнут бури,

И – всепрощения привет —
Опять заблещет солнца свет
Среди безоблачной лазури.

Мы свято совесть соблюдаем,

Как небо утреннее, чистой
И радостно тропой тернистой
К последней пристани придем.

Стрельна, 21 августа 1907

«Царь Иудейский»

Одно из первых стихотворений Константина Константиновича, появившееся в печати, было на библейскую тему – «Псалмопевец Давид»[125]. Одно из последних произведений и самое значительное в творчестве великого князя посвящено главному евангельскому событию – Распятию Христа.

В письме к академику Ф. Е. Коршу от 25 мая 1913 года Константин Константинович признавался: «„Царь Иудейский" – плод замысла, одобренного еще в 1886 году И. А. Гончаровым. Мне потребовалось более двадцати пяти лет на осуществление этой творческой мечты».

П. И. Чайковский писал великому князю в октябре 1889 года: «Так как Вы имеете счастье обладать живым теплым религиозным чувством (это отразилось во многих стихотворениях Ваших), то не выбрать ли Вам Евангельскую тему для Вашего ближайшего крупного произведения? А что, если бы, например, всю жизнь Иисуса Христа рассказать стихами?»

Но ни Гончаров, ни Чайковский первыми подали мысль о поэме на евангельскую тему, она родилась 26 марта 1882 года в мечтах молодого поэта К.Р.