Судьба венценосных братьев. Дневники великого князя Константина Константиновича

– Я хотел тебе сказать, – оставшись один на один с государем после завтрака, запинаясь, начал Константин Константинович. – Я думаю жениться!

– А! Я очень рад. На ком же?

– На Елизавете Альтенбургской.

– Очень рад, очень рад за тебя. Осчастливленный великий князь чуть не бросился в ноги государю, ведь без его разрешения члены Дома Романовых не имели права вступать в брак. Но Александр III закурил папироску и перевел разговор на другую тему – приезд из заграницы в Петербург ненавистной ему вдовы отца княгини Юрьевской. Он называл ее не иначе, как дурой, и желал одного – не видеть ее. Константину Константиновичу пришлось поддержать этот светский разговор, хоть мысли его витали совсем в другом пространстве.

Поклонившись в Александро-Невской лавре мощам святого благоверного князя и испросив благословение на дорогу у отца, Константин Константинович уже 10 ноября сел в поезд, который повез его свататься.

Альтенбург. Величественный старинный замок. Обеды, светские беседы, осмотр сада и семейной усыпальницы. Балы. Влюбленные старались при каждом удобном случае уединиться и поговорить друг с другом о презрении к великосветской жизни, любви к простонародью и, конечно, как все юные создания, о смерти. И вдруг теперь, когда все сладилось, в душу Константина Константиновича начинает закрадываться неуверенность в своих чувствах, притом неизвестно из-за чего.

«Она, кажется мне, гораздо более меня любит, чем я ее. А я смотрю на нее с нежностью, как на младшую сестру. Но достаточно ли этого? Мне всегда казалось, что жених должен сгорать от любви, томиться, бледнеть и гаснуть» (13 ноября 1883 г.).

«Меня мучили сомнения. Люблю ли я ее? И ответа я не находил. Мое пребывание здесь казалось мне тяжелым сном, я не сознавал себя вправе решиться просить ее руки, не будучи уверен в своей любви, и вместе с тем говорил себе, что возврата нет, и знал положительно, что завтра пойду к ее родителям с окончательными объяснениями. В отчаянье я обращался с молитвою к Богу и к святым Его. Временно наступали мгновения, когда мне казалось, что я люблю ее больше всего на свете, и потом опять овладевали мною сомнения» (14 ноября 1883 г.).

Помолвка состоялась 15 ноября, в день памяти Гурия, Самона и Авава – покровителей семейного очага. Елизавета сияла от счастья. Она всю последующую жизнь помнила звуки палаша Константина Константиновича, когда он в мундире Конного полка шел по лестнице замка к ее родителям делать официальное предложение.

Жених внешне тоже был счастлив, но душу раздирало сомнение: любит ли он? Если нет, то впереди его ожидают долгие годы притворства и лжи. Вечером Константин Константинович, став на молитву в своей комнате перед образом, даже расплакался, упрашивая Бога послать ему любовь.

«Мне хочется оставаться с нею наедине, мне приятно рассказывать ей про свою жизнь, мечтать с нею о будущности. Но часто еще мы оба молчим, глядя друг на друга, – это меня немного смущает» (24 ноября 1883 г.).

«Я люблю невесту. Без увлечения, без страсти, без восторгов, но люблю. Мне Бог ее послал, я не сам ее выбирал и чувствую к ней законную привязанность, как будто и быть иначе не может» (26 ноября 1883 г.).

«Теперь я окончательно убедился, что люблю невесту более из чувства долга, по обязанности, чем невольно или по влечению. Что меня огорчает, но не мучит, как первые дни после помолвки» (30 ноября 1883 г.).

Пора было расставаться и возвращаться в Петербург – поступать на военную службу. Свадьбу назначили на апрель следующего года.

Государева рота