Судьбы иосифлянских пастырей

Первый допрос батюшки состоялся лишь 8 марта 1931 г. Уже в графе «политические убеждения» он смело указал: «Противник существующего строя». И далее о. Михаил откровенно говорил о своем отношении к богоборческой власти: «По своему убеждению я действительно являюсь противником существующей сов. власти за то, что она проводит политику искоренения православной веры. Не скрываю, что в разговорах с прихожанами я высказывал свои взгляды на безбожную сов. власть, говоря, что все те переживания, которые нам приходится терпеть, а именно: обнищание страны, в вопросах как продовольственных, а также и промтоварных, является не чем иным, как карой, посланной от Господа Бога за наши грехи. В своих проповедях я призывал всех истинно верующих людей объединиться вокруг святой Православной Церкви и остаться ей верными до конца своей жизни, невзирая на ту пагубную политику и работу, которую проводит сов. власть по отношению к святой Церкви». Батюшка также сказал, что на квартире у архиеп. Димитрия бывал раза четыре в год, но исключительно по личным делам, а в специально устраиваемых у Владыки собраниях ни разу не участвовал[469].

9 мая 1931 г. был проведен второй и последний допрос священника. Он сообщил, что иосифлянином был с начала зарождения этого направления и до ареста, в его доме никаких собраний не проводилось, а только спевки церковного хора. Отец Михаил также признался, что вблизи храма один из прихожан, Ф. К. Панюшин, арендовал дом, где проживала прислуживавшая в церкви монахиня Мария (Степанова) и иногда останавливались заезжие странники. Больше ничего добиться от батюшки следователям не удалось, но у них еще 8 марта было готово постановление о привлечении о. М. Рождественского в качестве обвиняемого, так как он якобы «состоял членом контрреволюционной монархической церковной организации „истинных“ и принимал в ней деятельное участие с целью подрыва и свержения советской власти — устраивал у себя на квартире тайные собрания и под видом бесед на религиозные темы вел антиколхозную контрреволюционную агитацию»[470].

Вскоре после ареста о. Михаила, 30 декабря 1930 г., община Спасо-Преображенской церкви заключила договор на пользование храмом и тремя часовнями, но уже вскоре на нее обрушилось еще несколько тяжелых ударов. 31 декабря в доме на Церковной горке был арестован иеромонах Варсис (Виноградов). До 1923 г. он состоял насельником Оптиной пустыни, а в 1927 г. поселился в Стрельне, вскоре под влиянием о. Измаила Рождественского присоединился к иосифлянам и начал служить в Спасо-Преображенской церкви. 19 января 1931 г. был схвачен еще один пастырь этого храма — о. Никифор Степанов. Он, продолжая работать на предприятии в Ленинграде, в июле 1930 г. был тайно посвящен в Стрельнинской церкви еп. Сергием (Дружининым) во диакона, а 21 сентября того же года — во священника. Отец Никифор нелегально приезжал служить в Стрельну, но был все же выслежен агентами ОГПУ, арестован в своей ленинградской квартире и обвинен в руководстве Стрельнинской ячейкой контрреволюционной организации «Истинные». Завершающий удар ОГПУ нанесло 21–22 апреля 1931 г., арестовав исполнявшего в то время обязанности настоятеля иеромонаха Феодора (Козлова), а также служившего в Спасо-Преображенской церкви с 1891 г. семидесятилетнего протодиакона Иоанна Пидьмозерского и прислуживавшую в храме монахиню Марию (Степанову), которая якобы «вела озлобленную антиколхозную агитацию»[471].

Такой «интерес» ОГПУ к стрельнинскому приходу был не случаен. Даже в материалах московского дела «Всесоюзного центра Истинно-Православной Церкви» 1931 г. отмечалось, что священники Измаил и Михаил Рождественские, будучи хорошими проповедниками, «привлекли в церковь массу верующих из простонародья»[472]. 8 октября 1931 г. Коллегия ОГПУ в числе других подсудимых иосифлян приговорила священников М. Рождественского, И. Стефанова, иеромонахов Варсиса (Виноградова), Феодора (Козлова) и мон. Марию (Степанову) к 3 годам заключения в концлагерь, а престарелого о. И. Пидьмозерского к лишению права проживания в определенных населенных пунктах (в том числе Ленинграде и пригородах) на 3 года.

Осенью 1931 г. о. Михаила отправили отбывать срок в Сиблаг (г. Мариинск Новосибирской области), затем, в 1932 г., в Беломоро-Балтийский лагерь — на строительство канала (ст. Медвежья Гора), где он возил тачки с песком и использовался на других тяжелых физических работах, и, наконец, — в Дмитровлаг на строительство канала Волга-Москва. В августе 1933 г. батюшка был освобожден досрочно, «по зачетам», но с лишением права проживания в важнейших городах. Отец Михаил приехал в Стрельну, обратился к местным властям с ходатайством о прописке, но получил отказ и предписание выехать за 101-й километр от Ленинграда. Батюшка был вынужден уехать в Новгородский округ, где сначала четыре месяца трудился сезонным рабочим на железной дороге в пос. Малая Вишера, а затем, с начала 1934 г. до декабря 1937 г., служил псаломщиком на родине — в церкви с. Перегино (тогда Поддорского района)[473].