Судьбы изломанная нить. От Твари в Жрицы (СИ)

Уборка затянулась: чтобы выгрести всю грязь, перебрать вонючие тряпки, выстирать самые приличные, а остальное отнести на помойку (чтобы вши и блохи не выскочили), потребовался не один час. За это время хозяин притащил откуда-то две скамьи без спинок и поставил в комнате. Когда Тварька пыталась вытрясти его матрас, он пришёл на помощь и в два взмаха очистил его от насекомых и мусора. Закончив все, служанка подошла к Диго, окликнуть его было страшно, но и молчать дальше нельзя: времени прошло много и ее могли хватиться в «Бонбонерке».

— Эмм, господин, мне пора, — тихо сообщила она хозяину.

— Уже? — удивился тот, сейчас даже его взгляд оживился и он выглядел неглупым человеком. — Завтра приходи. Пораньше. И не господин, запомни, просто, Диго.

— Мне же два раза всего… В неделю. Матушка платить не будет больше.

— Хмм, ну и ладно. Завтра приди, скажешь, не отработал сегодня. Беги.

Тварька прибежала в дом как раз, когда Шинда взялась за поднос, подавать завтрак. Но теперь и Тварька должна была в этом участвовать. Поэтому она быстро начала помогать, пока не получила тумаков. Шинда ей подмигнула и ничего не сказала, Тварька даже замерла столбом. Но потом спохватилась и пошла накрывать.

Следующий урок проводила матушка вместе с Виртой. Когда они вдвоём вошли к Ма, на столе оказалась розовая колбаска на подносе. Тварька проголодалась к этому времени, завтрак уже давно растворился в животе, и потому сглотнула слюни. Но когда Ма начала рассказывать, а Вирта показывать игры с колбаской, оказавшейся глиняным мужским пенисом, Тварьку стошнило.

Наказанием Ма выбрала сегодня не розги, а мелкие порезы узким тонким ножом, которые наносил ее помощник Вед, чередуя с поглаживаниями её впалой груди и живота.

Дрожащая Тварька поднялась на мансарду, её нешуточно колотило. Боль была не настолько сильная, скорее, колбаска и куча порезов довели ее до истерики. Она уткнулась в матрас и разревелась, будущее совсем не казалось радостным. Она чувствовала, что впереди её ждёт погибель. Но и бегство, тоже не выход, сразу скрутят и прибьют. Все…

На следующее утро Тварька выпила отвар, схватила хлеб с сыром и поспешила к Диго.

Он спал, выводя громоподобные рулады, запах был опять — не розы. Тварька сразу побежала за водой и только после этого начала будить Диго. Он проснулся сегодня намного быстрее, стоило только его толкнуть ножкой скамьи и отскочить. Он кулаком отбросил деревяшку, рассыпавшуюся щепками, крякнул и продрал глаза. Нос у него был красный, глаза тоже не первой свежести, но старик почти сразу узнал Тварьку.

— Эк, ты рано припёрлась! Воды принесла?

— Угу.

Завтракать хозяин не стал, только полил себе на голову воды и опять по-собачьи отряхнулся.

— Становись, давай. Смотри на меня и повторяй, потом делай, пока не остановлю. Ясно?

Приползла Тварька в весёлый дом ещё до завтрака, Диго специально отпустил её пораньше, да и она не смогла повторять движения Диго до конца. По лестнице подниматься вверх вообще не получилось как обычно, через каждые три ступеньки пришлось останавливаться, ноги дрожали. А ведь ещё платье нужно одеть!

Шинда отогнала Тварьку от стола, не дай Благой уронит что-нибудь, а Матушка махнула рукой и дала глиняную колбаску Вирте проследить за тренировкой. Пришлось стараться, такая оказия, без порки и лиходейного вредительства, Вирта даже похвалила ее, тьфу!

На следующее утро Вирта навсегда покинула Бонбонерку. Тварька даже не попрощалась с ней, не успела, убежала к Диго. Тот решил чаще заниматься, хозяйке просил передать, что дело трудное, но он берется, только тренироваться нужно каждый день. После её прихода он начинал день рано и даже днем стал давать уроки мечного боя юным оболтусам.

Дни потекли скользкой рекой, по утрам стало совсем прохладно, иногда начинал накрапывать осенний дождик, а про Тварьку забыли, ей для занятий ничего не купили нового. Она мёрзла, но боялась просить, ведь Матушка каждый день поминала её нахлебницей. По Вирте полукровка скучала, приторные словечки слышала от кухарки, но ей не верила. Отвар начал действовать: волосы отросли до середины спины, помогли втирания головы, едва-едва наметилась грудь, хотя Тварька думала, что действуют занятия с Диго. Он стал пить совсем мало, как говорил: вечером одному слишком тоскливо, хоть волком вой, поэтому к приходу ученицы уже бывал на ногах.

Тварька шла в предрассветных сумерках, ёжась от холода. Пальцы вцепились в узелок намертво, пар изо рта окружал туманным облаком, и Тварьке казалось так теплее. Бледная луна не спешила удалиться с быстро светлеющего непрозрачного неба. Если бы не холод, она бы шла не торопясь, а так…