Судьбы водят хоровод

– А черт их разберет, какие там! Короче, у них с женой то любовь-морковь, то, значит, ссоры до небес. Во дают люди! Она ему даже клок волос выдрала, у него проплешина осталась. И вот, значит, когда они скандалят, мужик не выдерживает и хлопает дверью. Тут его понять можно, не спорю. Но только дальше он в корне неправ. Он, значит, чтобы успокоиться, острых ощущений ищет. Говорит, что психологи это называют замещением переживаний. Короче, он тупо решает клин клином вышибать. У него, значит, когда все внутри кипит, он лезет в чужое окно. Ну, предварительно песни орет, чтобы почву прощупать.

– «Би-2», – глухо отозвалась Лена.

– Это смотря кому как повезет. Кому «Би-2», а кому и Стас Михайлов доставался, но в три ночи все один черт. Короче, мужик в окно лезет, а самому страшно, стремно, он вообще-то по жизни программист, а не домушник. От страха у него мысли о жене на задний план отлетают, что и требовалось доказать. Он берет съедобную добычу и валит домой. А там жена уже тоже остыла, вспомнила, как любит его. Короче, они мирятся, вместе все это съедают и предаются любви, простите за подробности.

Лена ошарашенно молчала.

Майор понял это по-своему.

– Согласен, стремная история. Но женщина реально может мужика до тюрьмы довести. Хотя, я слышал, ему срок совсем небольшой дали, наверняка скоро выйдет. Хороший урок будет, перестанет по окнам лазить.

– Не перестанет, – сказала Лена, отвернувшись к окну.

– Ну, значит, снова сядет. Вот люди! Вот мы с женой как жили смирно, так и развелись, никого не потревожив.

– Поздравляю.

– Не с чем! По правде сказать, хочется иногда, чтобы через край, чтобы наотмашь. А она у меня как вареная картошка. Съедобная, значит, но невкусная. Правильная какая-то. Все-таки должно быть в женщине что-то от сумасшедшей…

Он взглянул на Лену и запнулся. Сумасшедшая женщина сидела рядом и не слушала его. Про таких его бабка, потеряв зубы, говорила, шамкая: «Чумачечая». Майор как-то странно заморгал и посмотрел на Лену внимательно, словно впервые увидел ее.

На следующий день майор заехал в библиотеку и пригласил Лену в цирк.

– Почему в цирк? – удивилась она.

– На опере или балете усну, – честно признался он, – а в кино темнота может спровоцировать преждевременные действия с моей стороны. Остается цирк. Кстати, меня Юрой зовут.

Так выяснилось, что у майора есть имя и своеобразное чувство юмора.

Со временем Лена открыла в нем простоватую прямоту, надежность и острое как штык желание создать с ней семью. Правда, он ночами храпел, но, как ни странно, рядом с ним Лена забыла о бессоннице.

Когда он предложил ей переехать к нему, она зачем-то спросила:

– Какой у тебя этаж?

– Восьмой.

– Высоко, никто не залетит.

– Вообще-то комары залетают. Это плохо, что высоко?

– Это хорошо, – засмеялась Лена.

Комары не страшны женщине, у которой есть свой собственный майор. И вообще. Когда ты точно знаешь, что ночью на кухню не залетит Карлсон и не утащит колбасу, жить становится легче и радостнее.

Телефонные разговоры

– Надя, это что-то! Ни рожи ни кожи! Ха! Он еще будет локти кусать!

Раиса, женщина, давно перешагнувшая отметку бальзаковского возраста, изливала душу, опаленную мужским коварством, своей давней подруге Надежде. На этот раз поводом стало вероломство соседа, майора милиции. Сначала он счастливо развелся, что дало Раисе определенную надежду, но потом скоропалительно женился на какой-то, смешно сказать, библиотекарше.

Когда душа рвется на части, лучшее и проверенное средство – телефонный звонок подруге. Это как поход к психологу, только бесплатный. И потом психолог может возразить, ляпнуть что-нибудь неприятное. А Надя, подруга со стажем, давно вжилась в роль безмолвного почитателя достоинств Раисы. Лишь изредка с извинительной интонацией она позволяла себе робкие сомнения:

– Раечка, но может, он ничего не имел в виду… Ну, в смысле отношений с тобой…

– А почему тогда развелся?

Надя замешкалась, крыть было нечем. Действительно, почему?

– Ну может, просто жить стали плохо, всякое бывает…

– Ха! – парировала Раиса. – Ты не понимаешь! Помню, мусор выносила, а он там курил около мусоропровода, и наши взгляды встретились. Нас как током ударило.

Надя шумно вздохнула. Она поняла, что это надолго и ей точно не удастся сегодня сварить борщ. Правда, со вчерашнего дня еще котлеты остались. Но от этих проглотов разве котлетами отобьешься? Проглотами она называла мужа Михаила и двух сыновей, которые опустошали холодильник с каким-то нечеловеческим, азартным энтузиазмом.

Раиса тем временем наращивала обороты:

– Ты же меня знаешь, Надюша! Я все ловлю на лету, мне не надо слов! Когда мы с ним в лифте поднимались, я прямо кожей чувствовала, как он на меня смотрит. Как смотрит! Просто пожирает меня глазами. Но у меня принципы! Никогда и ничего, пока мужчина женат. А такие вот деятели культуры, прости господи, не дремлют. Подсуетилась библиотекарша. Наверное, только Мопассана и читала.

– Раечка, ну может, все к лучшему…

– Я тебя умоляю!

– На этом майоре свет клином не сошелся…