Судебный дознаватель фараона (СИ)

Дом царского ювелира находился за высоким забором главного в столице Храма Амона. Раньше на его территории между первым и вторым заграждениями были разбиты сады, обрамлявшие пруды, а к внешним стенам высокой ограды примыкал большой поселок ремесленников. Во всяком случае, все это можно было представить по торчащим кривым и неухоженным стволам старых яблонь вокруг больших грязных луж с серо-бурой тиной. Поселок все еще хранил следы ухоженности, потому что тут жили люди далеко не бедные. Однако художников, резчиков по камню, строителей, столяров, — в общем всех, чей талант и умения пригодились на великой стройке новой столицы уже давно переманили. Остались лишь староверы, не пожелавшие вместе с привилегиями принять нового бога, да те, кто не захотел съезжать с насиженных мест и удаляться от могил своих предков. Таков был ювелир Хепу, — все еще уважаемый человек при царском дворе. Один из немногих процветающих ремесленников, оставшихся в городе. Его поместье оказалось небольшим, но ухоженным. В центре стоял дом, и Гормери невольно залюбовался тонкими колоннами, причудливо изогнутыми линиями арок и верандами с ажурными ограждениями. Как будто дом этот воздвигли не грубые руки строителя, а длинные пальцы ювелира с изысканным вкусом. Вокруг двухэтажного дома и на его террасах стояли горшки с цветами. По бледно-розовым стенам кое-где ниспадали цветущие плети вьюнков. Сад в отличие от того, что остался за аккуратным забором поместья, был возделан: каждое дерево обрезано должным образом и зеленело здоровой листвой. Возле небольшого прудика стояла беседка с мягкими цветными подушками на низких скамьях, увитая виноградной лозой. А за домом угадывалось начало обширного огорода.

— Неплохо устроился, — оценил Анхатон, и вытер взмокший под огромным париком лоб белым платочком, — Я бы отсюда тоже никуда не переехал.

Сам ювелир вовсе не походил на немощного старца, у которого то руки отнимаются, то глаза слезятся, каким уже успел нарисовать его Гормери в своем воображении. Хепу выглядел лишь чуть постарше его отца и намного младше деда. Высокий, крупный человек, с длинными красивыми руками, богато хоть и просто одетый. Помощник писца успел обратить внимание, что у пруда играли двое голых мальчишек с детскими локонами на бритых макушках, а в тени дерева, в окружении служанок отдыхала красивая дама, хоть и в домашнем платье, но из такого тонкого материала, что в пору в нем и в царском дворце показаться. Очевидно, что пропавшая дочка была у ювелира от первой жены, а в тенечке нежилась вторая. Малыши же у пруда — младшие сыновья. В общем, ювелир был еще довольно молод и полон сил. И этим он сразу же возбудил подозрение помощника писца. Наверняка ведь врал и про ноги, и про глаза. Да и про дочь, тоже.

По случаю жары из всех присутствующих в парике мучился лишь карлик. Гормери ограничился платком, Хепу так и вовсе подставил слабому теплому ветерку гладко выбритую макушку, женщина в тени заплела собственные волосы в косы и закрутила их на затылке в мягкий пучок. Визитеров она будто и не заметила. Наверняка, в дом к ювелиру часто приходят люди, желающие заказать украшения. Ко всем ведь не набегаешься с приветствиями.

Хозяин оглядел столичных контролеров с недоверием. Похоже, его смутило все: юность первого, рост второго, а главное огромная дыра в медальоне писца. Он поджал и без того тонкие губы и, кивнув, пригласил войди в дом. Внутри все было устроено так же изысканно. Центральная колонна в главной комнате совершенно не походила на все виденные Гормери образцы. В простых домах, как у них, ее роль выполняло толстое бревно, выкрашенное в красный цвет. В поместьях богатых горожан колонны, как правило, выложены из круглых каменных блоков, оштукатурены и выкрашены соответственно интерьеру. Во дворцах вельмож встречаются мраморные исполины, выполненные наподобие метелки папируса, упирающегося в потолок пышным соцветием. Такие колонны детально раскрашены и инкрустированы золотом. В доме Хепу колонна представляла собой переплетенные стволов папируса и лотоса, упирающихся в потолок. Это было так изящно и так красиво, что Гормери надолго застыл, любуясь чудом из дорогого камня. И колонна, и вся комната была выдержана в легких зеленых тонах. И потому казалась хоть и большой, но уютной. По стенам тянулись широкие скамьи с мягкими более темными зелеными подушками. На одной из них, в квадрате солнечного света, пробившегося из верхнего окна, дремал огромный рыжий кот.

— Прошу вас! — скупо предложил хозяин дома и указал на скамьи.

После чего сел сам. Тут же из боковой двери выкатилась тучная темнокожая служанка, скорее всего, рабыня, и плюхнула на столик у колонны поднос с кувшином и стаканами. Все было сделано из тонкой глины, расписанной бело-голубыми узорами.

«Наверное тоже из сокровищниц предыдущего царя Небмаатра, — подумал Гормери, — Если посудить, у этого царя сокровищницы были необъятных размеров, раз даже после его ухода за горизонт, хватает наследства не только на придворного карлика, но и на простого ювелира».