Суета и смятение

В лимонном свете он увидел соседний дом и слабо улыбнулся, вспомнив напыщенные слова Эдит о «старинном особняке Вертризов». Здание стояло посреди обширного газона, отделенного от владений Шериданов молодыми кустами, — большая квадратная коробка, а не дом, простая и старая, с куполом, напоминающим гигантскую солонку. Краска на стенах давно выцвела, и вряд ли кто-нибудь смог бы сейчас угадать, какого они были цвета, но упадка и бедности не чувствовалось, да и газон был подстрижен не менее аккуратно, чем у Шериданов.

Зеленая изгородь почти соприкасалась с флигелем Нового дома и проходила под окном комнаты Биббза, а прямо напротив окна, на холмике на лужайке Вертризов, стояла скромная беседка. До нее не было и десятка метров, к тому же она оказалась на одном уровне с его спальней; молодой человек с легкостью представил себе, как горевало семейство Вертризов, обнаружив, что выскочка-сосед навсегда разрушил уединение этого уголка. Наверное, летом здесь было приятно проводить время и не одно поколение девочек играло в ней в куклы и дочки-матери, а милые бабушки выходили сюда в жаркий полдень с какой-нибудь скучной книгой. Но в сгущающихся сумерках беседка, увитая растерявшими листья лозами, выглядела покинутой, будто припорошенной пылью.

Биббз с мрачным сопереживанием смотрел на нее, невольно ощущая внутреннюю схожесть с этим заброшенным местом. Повернувшись к псише[5], он окинул себя придирчивым взором: осмотрел отражение с ног до головы, медленно, то опуская, то поднимая глаза, и наконец остановил долгий и серьезный взгляд на лице. Во время этой таинственной процедуры он намеренно изображал стороннего зрителя; он уподобился энтомологу, изучающему очередное насекомое, и его выводы были неутешительны. Он угрюмо покачал головой; взглянув на себя опять, повторил движение и продолжил покачивать головой, выказывая явное неодобрение увиденному.

— Ну и страшилище же ты! — произнес он вслух.

И тут он понял, что за ним наблюдают. Быстро повернувшись, Биббз стал свидетелем того, как очаровательная девушка в грубо вытесанном проеме соседской беседки во все глаза смотрит в его окно. На какое-то мгновение они встретились взглядами, и девушка, вспыхнув, отвернулась, сосредоточившись на лозе, и не спеша принялась отламывать сухие ветки, всем видом показывая, что находится в беседке исключительно из-за растения и ни один джентльмен не посмеет думать, что она тут с какой-то иной целью, и раз уж ей пришлось быть здесь по делу, нет ничего предосудительного в том, чтобы на мгновение позволить себе поглядеть куда-то еще, впрочем, всё это случайность — она не придала никакого значения тому, что увидела.

Собрав ровно столько веток, сколько было необходимо, дабы подчеркнуть свое сосредоточение на деле — и неодобрение всего, что напоминает о Шериданах или принадлежит им, — девушка с показным спокойствием спустилась с холмика и продефилировала к боковому входу в особняк Вертризов. Ей открыла пожилая дама при шляпке и манто.

— Мэри, ты готова? Я тебя обыскалась. Где ты была?

— Да так. Просто смотрела в окно Шериданов, — ответила Мэри Вертриз. — И меня за этим застукали.

— Мэри! — воскликнула ее мать. — Нашла время: мы как раз к ним собираемся! Святые небеса!

— Но мы всё равно к ним пойдем, — сказала дочь. — По-моему, их женщины будут рады нас принять, даже если мы спалим их дом.

— Но КТО тебя видел?

— Полагаю, один из сыновей. Наверное, тот, безумный. Я краем уха слышала, что они держат его где-то в лечебнице и в семье о нем принято умалчивать. Он разглядывал себя в зеркало и разговаривал сам с собой. Затем посмотрел в окно и поймал меня с поличным.

— А что он…

— Да ничего.

— И как он выглядел?

— Как призрак в синем костюме, — ответила мисс Вертриз и направилась на улицу, помахав обтянутой белой перчаткой рукой отцу, наблюдавшему из окна библиотеки. — Печальный и нелепый. Пойдемте, мам, лучше побыстрее покончить с этим!

И миссис Вертриз с неспокойным сердцем отправилась с визитом вежливости в Новый дом.

Глава 5

Мистер Вертриз посмотрел на уходящих дам, словно провожая их в рискованную экспедицию, затем отвернулся от окна и принялся задумчиво вышагивать по библиотеке в ожидании их возвращения. Этот невысокий шестидесятилетний человек, увядший, сухой и подтянутый, будто сошел с карандашного наброска, изображающего постаревшего денди. Его ухоженные завитые усы, дань давно позабытой англомании, когда-то безупречно черные, успели стать кипенно-белыми, как и отливающие глянцем волосы; поношенный костюм не потерял формы и хранил остатки былого шика. Броские детали добавляли элегантности: серые гамаши[6], тонкий черный шнурок на очках, выглядывающих из кармана серого жилета, цветной значок американского патриота, мерцающий на лацкане черного сюртука.