Суета и смятение

Клац! Клац, бух, клац! Вот так я!
Кто заглянет в глаз мустангу?
Отважен и…

Отец схватил его за руку.

— Стой! — рявкнул он. — Дай Я покажу тебе, как правильно вставлять ленту. Бригадир говорит, что сейчас ты справляешься лучше, но всё равно делаешь не так… Посторонись, дай мне показать.

— Вы бы поосторожнее, — предупредил Биббз, делая шаг в сторону.

— Осторожнее? — Шеридан фыркнул и взял кусок цинка из ящика. — А о чем это ты болтал сам с собой? Пытаешься убедить себя, что свихнулся от обид?

— От обид? Нет! — прокричал Биббз. — Я ПЕЛ… потому что мне «нравится»! Я же говорил вам, что вернусь сюда с «легким сердцем».

Наверное, Шеридан не расслышал. По крайней мере он ничего не ответил, сосредоточившись на работе. Он неловко вставил цинковую полосу в станок — результат был плачевный.

— Ну вот! — возгласил он. — Так и надо. Смотри и учись. Дело пустячное, ежели подойти к нему с умом. — Но всё происходящее говорило о том, что приложения ума делу не хватало. Шеридан не унимался: — Всего-то и надо, что следить, чтобы ленту прижало…

— Осторожнее с руками, — предостерег Биббз, подавшись вперед.

— А что с руками? Надо…

— Берегись! — в один голос закричали Биббз и Гурней и подскочили к Шеридану. Но его правая рука успела уехать слишком далеко вслед за лентой, и пожиратель цинка отхватил кончики указательного и среднего пальцев. Шеридан громко чертыхнулся и принялся мотать кистью, разбрызгивая красные капли на себя и Биббза, но Гурней сразу пережал ему запястье и строго сказал:

— Пойдемте отсюда. Поднимемся в уборную в конторе. Биббз, прихвати мой саквояж. Он в автомобиле, на улице.

Когда Биббз пришел с сумкой в туалет, он увидел, что врач по-прежнему сжимает запястье Шеридана, держа поврежденную руку над раковиной. Шеридан был бледен и растерял весь задор. Когда Биббз отдавал саквояж Гурнею, отец со злобой оглянулся на сына.

— Отправляйся работать, — приказал он. — Видали мы ранения и похуже, чем эта царапина от точилки для карандашей.

— А вот и нет, не видали! — сказал Гурней.

— Видали! — огрызнулся Шеридан. — Биббз, вернись к станку. Нечего стоять столбом и глазеть, как старина Гурней старается проснуться, обрабатывая царапину, хотя всего-то и требуется чуть-чуть пластыря. Я поскользнулся, иначе ничего бы не случилось. Иди работать.

— Хорошо, — ответил Биббз.

— ЭЙ! — взревел Шеридан, когда Биббз выходил. — И осторожнее, когда работаешь! Слышишь, что говорю? Я поскользнулся, потому и поцарапался, но тебе… тебе наверняка руку целиком оттяпает! Не спи у станка!

— Хорошо, сэр. — И Биббз в раздумьях вернулся к пожирателю цинка.

Полчаса спустя доктор Гурней постучал его по плечу и пригласил с собой, туда, где можно было разговаривать.

— Я отправил его домой, Биббз. Ему надо быть аккуратнее с рукой. Снимай комбинезон. Я проедусь с тобой и довезу до дома.

— Не могу, — сказал Биббз. — Обязан работать до гудка.

— Нет, надо идти, — ответил врач, подавляя зевок. — Он хочет, чтобы ты проехал со мной для осмотра, я должен выяснить, как эти четыре дня за станком отразились на твоем здоровье. Кажется, вы расстроили старика всем семейством, дружно, в его же доме! Хотя осмотр тут и не нужен. Чтобы всё видеть, мне не надо и глаз открывать…

— Вы и не открываете, — вставил Биббз.

— Я вижу, что ты начал по меньшей мере в хорошей форме. Откуда такая перемена?

— Влюбился в станок, — сказал Биббз. — Подружился с ним. Пою ему серенады, мы беседуем — и он отвечает.

— Правда-правда? И что он говорит?

— То, что мне хочется услышать.

— Ну-ну! — Доктор потянулся и постучал ногой по полу. — Но тебе лучше отправиться со мной и прокатиться. Можешь воспользоваться временем, что он выделил на твой осмотр, как пожелаешь, и…

— Ни за что, — возразил Биббз. — Я останусь с пожирателем цинка до пяти. Говорю же, он мне НРАВИТСЯ!

— Тогда, полагаю, это конец твоим мечтам писать.

— Не знаю, — задумчиво ответил он, — но пожиратель цинка хотя бы не мешает мне размышлять. Это лучше, чем корпеть над счетами, уж в этом я уверен. Не хочу ничего менять. Буду рад жить так, как сейчас, до конца своих дней.

— Чёрта вокруг пальца обводишь! — воскликнул Гурней. — А твой отец прав, когда убеждает меня, что ты непрост. Может, Господь и ведал, что творил, когда лепил тебя, но почему-то в это не верится! Ладно, я пошел. Возвращайся к своему кровожадному станку. — Он залез в автомобиль, который водил сам, но чуть задержался, добавив: — Мне удалось убедить старика, что ты его предупреждал — далеко руку запускать нельзя, а он поранился из-за того, что проигнорировал твое предупреждение, к тому же пытался показать тебе, как делать то, что ты сам умеешь делать гораздо лучше него. Передай, я заеду завтра утром узнать, как он там, и сменить повязку. До встречи.