Sugar Water (ЛП)

Когда Драко был ещё слишком мал, чтобы посещать подобные празднества или хотя бы смочь высидеть целое мероприятие, он бодрствовал в своей комнате. Его друзья, те самые, которыми он обзавёлся, едва научившись выстраивать отношения с другими людьми, и которые были с ним вплоть до самого конца шестого курса, пробирались в его спальню из гостевых комнат. Они помогали друг другу бороться со сном, играя или рассказывая истории до тех пор, пока под их ногами не стихал грохот торжества. Именно так они понимали, что настало время для светового представления, и тайком выбирались из окна на крышу второго этажа. Всякий раз усаживаясь плечом к плечу и застывая от изумления, оттуда они наблюдали за шоу с присущими лишь детям благоговением и ощущением чуда.

Похоже, магглы нашли способ устраивать подобные забавы и для себя. Их шоу были не столь затейливы, но не уступали в красоте — многоцветные узоры, раскрашивающие небосвод. Услышав первый хлопок, Драко замер и одобрительно засвистел, прежде чем небо осветилось. Он стоял там, охваченный тем же благоговением, что и в детстве, но, сообразив, где находится, тут же стёр это выражение со своего лица.

Кажется, Грейнджер этого не заметила, всё её внимание было приковано к фейерверку. Драко понаблюдал за игрой света и тени на её лице и отвёл взгляд.

— Пойдём на мост.

— Что?

Малфой двинулся за ней к небольшому изогнутому мостику, ведущему, скорее, в сторону работы, чем дома: он находился в нескольких минутах ходьбы от обычного пути, но зрелище того стоило. Огненные залпы выпускались за озером, с окраины города, и всполохи отражались в воде, словно в покрытом рябью зеркале.

Их слуха достигли шум смеха и многоголосое ликование, перемежающиеся грохотом шоу.

— Как думаешь, что они празднуют? — поинтересовалась Грейнджер, будто это имело значение.

Драко пожал плечом и протиснулся к краю моста — они были не первыми, кому такая идея пришла в голову. Две девушки, выглядевшие не намного моложе самого Малфоя, окинули его недовольными взглядами и что-то пробормотали по-французски. Он их проигнорировал и оглянулся на Грейнджер, которая пыталась изогнуться, чтобы хоть что-то разглядеть в просвете между ним и стоявшими рядом девушками.

— Это было грубо с твоей стороны.

— Грейнджер, никто тебе место не предоставит, ты должна сама об этом позаботиться.

Но, вопреки своим же словам, Драко повернулся боком, схватил Гермиону за подол рубашки и затащил её на свободное место, пока его никто не занял.

— Спасибо, — удивилась она.

— Я не намерен выслушивать твои жалобы на отвратительный обзор, которые бы испортили мне всё удовольствие.

— Ты такой милый.

Саркастичная зараза.

— Цени мою честность.

Шли секунды, и залпы становились всё чаще, узоры раскрывались шире, занимая всё больше места. Зелёные, красные, белые всполохи, освещавшие озеро, небо и их лица.

— Эти мне нравятся больше всего, — прошептала Грейнджер; голубой поток взметнулся вверх и распался на сотни белых искр, вспыхивающих вдоль огненных линий.

Смешно, как же изменилась жизнь. Всё начиналось с сидения с друзьями на крыше; в крови тогда бушевало возбуждение от предвкушения грядущего представления и от совершения чего-то недозволенного. А теперь, годы спустя, в чужой стране, жизнь полностью переменилась, включая и саму компанию, а вот волнение осталось прежним. Потому что Драко стоял рядом с Гермионой Грейнджер, и будь он проклят, если всё в его жизни не выступало против этого момента. Против того, чтобы её ладонь снова и снова дотрагивалась до его руки, а её грудь прижималась к его всякий раз, когда один из них шевелился. Её волосы чуть касались его плеча и шеи, повинуясь порывам ветра или же когда она двигала головой, чтобы рассмотреть яркую вспышку. В скудном пространстве между ними становилось жарко.

Он чувствовал себя совсем как мальчишка, творящий нечто непозволительное. Как, например, в те разы, когда они с Гойлом на мётлах подлетали к купальному домику в поместье Крэбба, чтобы подсмотреть, как переодеваются старшие кузины Гойла. Или как в любой другой подобный эпизод из своей юности — Драко слегка подался вперёд, чтобы почувствовать прикосновение выпуклости её груди.

Это была Гермиона Грейнджер. И совершенно точно ему это нельзя было делать. Но Драко почти не мог сдержаться, ведь разве она что-то понимала? Что она знала о его любопытстве? Да ничего. И если он на секундочку прижмётся, чтобы оценить, как эта часть её тела ощущается в контакте с этой частью него самого, то какой тут может быть вред?

Малфой посмотрел на Гермиону и её затенённое лицо — в её зрачках отражалось небо — и поднял глаза. Она снова коснулась его груди, на этот раз сама. И Драко вновь перевёл взгляд на Грейнджер. Она не отрываясь любовалась фейерверком, но вот её ладонь дотронулась до его руки раз, другой, а её мизинец уцепился за его.