Sugar Water (ЛП)

Драко почувствовал, как его глаза изумлённо расширились, и быстро уставился на небо, ничего там не видя. Он лишь ощущал тепло грейнджеровского пальца и думал о том, когда же она собирается его отпустить. Но Гермиона не шевелилась — лишь мягко держалась за него. Драко моргнул, сглотнул и покрепче ухватился за мост другой рукой.

У него не было ни малейшего представления о мотивах поступка Грейнджер. Или о том, почему же он сам не вырывается. Или почему произошедшее так его впечатлило — ведь это всего лишь мизинец… Но это был не просто палец. Это была Грейнджер. Грейнджер, и это меняло всё.

Он медленно, с опаской опустил глаза на Гермиону, уверенный, что она наблюдает за ним, оценивая реакцию. Но даже если так и было, Грейнджер уже отвела взгляд. Её щёки окрасились розовым, а в глазах отражался её любимый вид фейерверка.

Звуки маггловских устройств, делающих залпы, стали громче, выстрелы стремительно следовали один за другим, и Драко оторвался от Гермионы, чтобы посмотреть представление. По мере наращивания темпа толпа вокруг начала радостно гудеть, свистеть и хлопать, ночь наполнилась красками и волнением. Палец Грейнджер сжался вокруг его собственного. И Драко на мгновение покосился на неё — румянец на девичьих щеках стал темнее, губы слегка изогнулись в улыбке. И когда шоу достигло своего пика, он ответил на пожатие, осторожно и быстро. Он почувствовал в мизинце собственное сердцебиение, а может, это был её пульс — как бы там ни было, это ощущение присутствовало. У Драко пересохло в горле, палец Гермионы был тяжёлым и тёплым, а огни — прекрасными.

Ванная комната, сегодняшний день

Драко собирался убраться отсюда. Световое шоу уже подходило к концу, когда он отлепился от стены, пытаясь прикинуть, как долго ему придётся продвигаться на юг, чтобы вывернуть к дороге, не столкнувшись с репортерами, но тут у него на пути вырос человек, которого он никогда прежде не видел. Оказалось, что несколько изданий имело разрешение на проведение съемки в помещении. И после фейерверка настало время фотографироваться.

И вот теперь Малфой расправлял подол рубашки в ванной комнате, стараясь разгладить складки на ткани. Он думал о том, как нелепо устраивать фотосессию в конце вечера, и свидетельством этих мыслей был непрерывный поток приглушённых ругательств и проклятий в адрес Министерства и его дружков. Драко было вовсе без надобности, чтобы его растрёпанная физиономия появилась в самых известных европейских изданиях — это же такой удар по восстановлению имени Малфоев. Чёрт, по очищению его собственного.

Покидая ванную комнату, Драко кипел от раздражения, отдавая себе отчёт в том, что он сделал с одеждой всё возможное. Он осторожно провёл ладонью по волосам, словно три ярда от раковины до двери могли отразиться на его прическе.

— Они уже начали расставлять людей.

Удивленный её появлением, Драко поднял глаза и убрал руки от головы. Он кивнул Гермионе, намереваясь её обойти, но она стояла посреди узкого коридора, так что ему пришлось по-дурацки застыть прямо перед ней. Блики света сверкнули на её ногтях, и Малфой отвёл взгляд от её лица — Гермиона взялась за его галстук, потянула и полностью распустила узел. Он снова посмотрел на неё, но её глаза были сосредоточены. На секунду Гермиона ушла в себя, перекидывая полоску ткани, но улыбнулась, ловя её снова. Она затянула узел, поправила на шее петлю и подняла взгляд на Драко, проверяя, не повязала ли она галстук слишком туго. Малфой смотрел на неё в ответ, и Грейнджер решила, что всё в порядке. Она провела по галстуку ладонью, оставляя на груди Драко тепло, подоткнула ткань под награду, которую аккуратно устроила прямо напротив сердца.

Гермиона вскинула руку к его волосам, и Драко полностью сосредоточился на ощущении её пальцев в своих прядях. Он знал, что с его прической всё хорошо — сам в этом убедился, рассматривая своё отражение в зеркале, к тому же он только что снова пригладил волосы — и знал, что дело вовсе не в тех причинах, которыми пыталась прикрыться Гермиона.

Он давно её не видел. Грейнджер была слишком занята, бегая с одного мероприятия на другое. За последние несколько месяцев Драко встретил её лишь трижды — после финальной битвы, в тот день, когда она пришла сообщить о награде, и когда забежала на минутку, чтобы удостовериться, что Малфой придёт. Ей приходилось иметь дело с войной и её последствиями, и честно говоря, Драко не особо возражал. Ему нравилась тишина мэнора, несмотря на то, что особняк был распотрошён, а некоторые комнаты оказались полностью разрушены. Он привык к тишине. Тишина — это хорошо.