Sugar Water (ЛП)

— Мне кажется, первым таким эпизодом был ее уход в первый раз. И вероятно, это не должно было оказаться чем-то сильно значимым, но так уж вышло. И количество изменённых событий стало огромным. Существуют по-настоящему серьёзные моменты и по-настоящему мелкие, они значат много или мало, но это от нас не зависит. Мы можем лишь упустить их или принять, а там будь что будет. И никто не знает, что лучше: потерять шанс, воспользоваться возможностью, или же в обоих случаях придётся сожалеть о принятом решении. Мы лишь знаем, что это жизнь и что… И что нельзя упустить всё. Иногда ты должен совершать какие-то, пусть и неправильные, поступки, чтобы удостовериться. Потому что они могут обернуться ничем, могут — чем-то очень важным, а могут оказаться мелкими, кажущимися ничтожными событиями, которые в конечном итоге обретут огромную ценность. Понимаешь?

Стараясь переварить всё то, что Гермиона тут сейчас наплела, Драко смотрел на неё до тех пор, пока она не подошла и не застыла перед ним. Она становилась все нетерпеливее, её глаза лучились мольбой, будто бы всё зависело от его ответа. Но Драко мало что понимал: он с трудом мог осознать происходящее, не говоря уж о её словах. Так что он медленно качнул головой, лицо Гермионы под его взглядом смягчилось, и она кивнула в ответ.

Грейнджер вздохнула и задержала дыхание, её ладони невесомо лежали на его предплечьях — она касалась его, чтобы, поднявшись на цыпочки, сохранить равновесие. Драко понял, что Гермиона собирается сделать, за секунду до того, как это случилось, но потратил время, отчаянно не веря в происходящее. Его дыхание перехватило в груди, широко распахнутыми от удивления глазами он пялился на её прикрытые веки; её губы на его губах были горячими и влажными. Она легко коснулась его рта, а затем прижалась крепче, осторожно потянув за верхнюю губу. Кажется, его сердце остановилось. Но едва Гермиона снова усилила натиск, оно сильно стукнуло за грудиной и пустилось в галоп. Малфой полностью осознал тот факт, что его целует Гермиона Грейнджер лишь к тому моменту, как, не найдя в нём отклика, она прервалась, отстранилась, замерла перед его лицом и опустилась.

Иногда Драко чувствовал себя старым, иногда — совсем юным. Он многое знал о том, о чём вообще никто не должен знать, и не имел особого понятия о вещах, известных людям его возраста. Это ощущение зависело от ситуации и менялось за несколько коротких часов, ведь пережив столько, он являлся всего лишь ребенком, пусть всегда и делал вид, что он гораздо старше своих девятнадцати-двадцати лет. Драко ещё совсем не познал этот мир, поэтому частенько чувствовал себя потерянным, при этом притворяясь, будто прекрасно знает, что именно он делает. Иногда, вот как сейчас, он был ошеломлён настолько, что даже не мог сообразить, что хотя бы начать делать. Конечно же, он целовал девушек раньше, а они целовали его. Вообще-то, их было много. Но когда дело касалось этой девушки, ничто не имело значения. Все тяжко приобретённые знания о том, как целовать партнершу и как реагировать, внезапно испарились из его головы. Он бестолково стоял и пялился на Грейнджер — её глаза всё ещё были закрыты, словно ей не хотелось видеть его лицо, — и его губы покалывало.

У него не имелось достаточного опыта в отношениях между двумя людьми, в женщинах и сексе, чтобы представлять, что нужно делать, говорить или чувствовать. Да и сам опыт не играл особой роли, потому что это была Грейнджер, и если бы он перетрахал или переводил на свидания половину Франции, то всё равно бы не знал, как именно вести себя рядом с ней. С ней всегда так. Чего ни коснись, всё напоминало задержку дыхания и одновременно с этим прыжок. Вероятно, ты бы нашёл способ выплыть, а, может, опустился бы на дно. Это была та самая секунда перед тем, как это могло выясниться.

Это напоминало ситуацию, когда ты собрался поплавать в ледяной воде, и все твои друзья убеждают не пробовать воду ногой. А просто прыгать. Они с Грейнджер были тем бешеным моментом, когда ты со спёртым в лёгких дыханием зависаешь в воздухе, прежде чем удариться о водную гладь, и наблюдаешь за вихрем красок вокруг. И ты не знаешь. Вообще не представляешь, каково это будет, как долго ты продержишься, но знаешь, что всё равно сделаешь это. Такой прыжок — свобода. Ожидание и волнение, от которого сжимаются внутренности, а на лице расползается улыбка. Замерев на мгновение, твоё сердце начинает биться, и это того стоит, невзирая на температуру ожидающей воды. Секунда сумасшедшей свободы.

И Драко прыгнул.