Sugar Water (ЛП)

Драко саданул по стене, потому что ему было плевать. Он пнул камни, потому что иногда слишком сложно выдерживать тряску этого мира. Потому что должно наличествовать некое развитие. Последовательный процесс изменения жизни, а не одни только пертурбации. Он не должен оглядываться на свое прошлое и видеть там совершенно иной мир. А буквально так дело и обстояло — и это было отвратительно. Драко являлся волшебником, жил среди себе подобных, а потом — бах. Имелся небольшой промежуток времени, когда в заднем кармане у него лежала сломанная палочка, а сам он ошивался на задворках магического мира, но затем он стал магглом. Обыкновенным мешком с костями, который бродит по улицам в заляпанной футболке. Вот так. Щелчок выключателя. И, оглядываясь назад, он едва ли мог рассмотреть хоть что-то, увидеть какие-то изменения или сдвиги во времени, и в его представлении произошедшее стало настоящим катаклизмом.

Он не должен был быть тем ребенком, который всё испортил. И совершенно точно он не должен был быть тем, кто испоганил всё до такой степени. Он был звездой. Подающим надежды учеником. Тем, у кого все чаяния умещались в дорогом, сшитом на заказ кармане.

У каждого бывают такие моменты в жизни. Моменты, когда приходится либо отступить, либо дать отпор. И возможно, в ту ночь Драко в некотором роде сделал и первое, и второе — вот только у других людей всё выходило как-то проще. Они осаживали хулиганов или того трясущегося придурка, что нёс в классе всякую чушь, считая её чем-то правильным. Выступали против начальника, заявившего, будто дети из стран третьего мира, прикованные к швейным машинкам, чтобы изготавливать их продукцию, не имеют особого значения. У всех возникают такие ситуации, когда дело сводится к принципам и представлениям, и нужно сделать то, что кажется правильным или по крайней мере не совершить того, что представляется ошибочным. Но Драко никто не бил в морду и не посылал. Драко достались перемены. Масштабные и ломающие жизнь. Те, после которых нет пути назад. Те, что заставляют тебя просыпаться посреди ночи, обливаясь потом. Те, о которых ты не перестаёшь думать всю свою оставшуюся, изменившуюся, чёртову жизнь.

Именно в тот год он понял, что всё сложилось не так уж и здорово. Это было вовсе не то крутое достижение, которым ты стремишься завоевать папину гордость, — что ж, оно таковым являлось, но потом превратилось в нечто большее. Это не было детской проказой или подобием тех фантазий, которыми они обменивались с мальчишками: грёзы о том, как они наденут маски, запустят в небо Тёмную Метку и будут чувствовать себя главными плохишами Англии. Это было совсем не тем, чем представлялось Малфою.

Это было страшно.

И оказалось самым страшным в его жизни. Вовсе не игрой. В течение долгого времени Драко столько выкладывался ради этого, что поначалу решил: он просто позабыл о прилагающихся трудностях. Он, наверное, все эти годы был слишком взвинчен, и исключительно поэтому его рот, словно желчью, наполнялся тошнотворным привкусом разочарования с самого первого дня. Но происходящее больше не было чем-то клёвым. Перестало быть забавой, тем, что заставит отца похлопать его по спине или поможет уложить в постель девчонку. Всё было всерьёз. Обернулось чем-то действительно значительным и серьёзным, связанным со смертью.

Драко не думал, что всё закончится слишком плохо, ведь ему было всего шестнадцать. Тем летом ему только исполнилось шестнадцать лет, и прежде ему случалось убивать рыбок в пруду в Малфой-мэноре. Он смеялся вместе с мальчишками, пока Пэнси и остальные девчонки верещали и возмущались, а красные длинные рыбьи внутренности разлеталась по сторонам. Но они хохотали, а потом сидели на берегу и смотрели, как чешуя переливается на поверхности воды. И шестнадцатилетний Драко решил, что если в девять лет он мог взрывать рыбу, то семь лет спустя сможет кого-нибудь убить. Смерть — это просто. Чёткая цветная линия — вот и всё, его родители, да и он тоже, будут в безопасности. Это должно было быть так легко.

Малфой не мог поверить в то, насколько сильно он ошибался. Не мог до тех пор, пока смерть не подкралась ближе, он сам не начал лучше соображать, а в груди не поселился страх, который ощущался твёрдым сгустком, тяжёлым, словно сердце, стучащее и качающее кровь. И он понял. Там на вершине башни, всё стало столь же ясным, как вода в домашнем пруду. И вся его жизнь… Вся его жизнь с грохотом взлетела в воздух. Он стоял там, каждое воображаемое, обрушившееся слово прожигало мозг, а мир разлетался на части.

Потому что ему никогда не встречались грязнокровки, которые вели бы себя, как животные, о чём твердили отец и отцовские друзья. Когда магглорождённые проходили мимо или когда Драко сам до них дотрагивался, он ощущал тепло. Эти люди были тёплыми и мягкими, как и сам Малфой. Как Дамблдор.