Сука

Дамарис уже стала признаваться себе, что понимает тех людей, что топят щенят в море, и сама пыталась себя убедить, что именно это ей и следует сделать, когда к ней в деревне подошел один грузчик, работавший на причале. Услыхав от людей, что она раздает щенков, он хотел спросить, всех ли она уже раздала или кто-то еще остался. Дамарис сказала, что один остался, но это девочка.

– Когда я могу ее взять? – спросил он решительно.

Дамарис подумала, что хорошо бы позвонить Химене и удостовериться, что она передумала, но, даже находясь как раз возле причала, где можно найти платный телефон, все же она решила, что звонить не будет. Что, если та опять не ответит, а грузчик не захочет брать собачку, обещанную кому-то другому? Или, еще того хуже, она ответит на звонок, пообещает прийти и забрать щенка, как в прошлый раз, и опять не придет?

– Хотите – забирайте прямо сейчас, – сказала Дамарис.

Было как раз время отлива, так что залив они перешли вброд – вода доходила только до щиколоток. Грузчик никогда раньше не был на скалах. Так и застыл с открытым ртом, разглядывая бассейн, сады и любуясь открывшимся видом на океан, острова и залив. О большом доме он не сказал ни слова.

– Хозяева уже лет двадцать денег не присылают – ни чтобы покрасить, ни на что другое, – прокомментировала Дамарис.

– Чудом держится, – отозвался он.

Она вручила ему щенка, и он пошел домой – улыбаясь и гладя собачку по головке.

Дамарис сверху провожала его взглядом. Он был ужасно некрасивым: с россыпью черных угрей на лице и такой худой, что казался хворым, переболевшим всеми маляриями на свете. А жена его – еще толще, чем Дамарис, и как минимум на двадцать лет его старше, но поди ж ты – расхаживают себе вдвоем по деревне, взявшись за руки. Дамарис пришло в голову, что они, конечно, будут очень любить свою собачку, ведь детей-то у них тоже нет, и задалась вопросом, не это ли обстоятельство удерживает их вместе.

Химены не было еще целую неделю, то есть с того момента, как она обещала прийти за щенком, прошло пятнадцать дней. Дамарис мыла в хижине ванную, когда вдруг послышался собачий лай, и она вышла взглянуть, что там случилось. Трое псов собрались у верхней ступени лестницы: Дэнджер, весь ощетинившись, грозно рычал, а Моско и Оливо поддерживали его лаем. Химена, парализованная ужасом, застыла на последней площадке. Дамарис успокоила псов, они разошлись, и Химена смогла преодолеть последние ступени.

Стояли часы отлива, так что залив она перешла пешком: ноги – мокрые до колена, а шлепки и ступни густо облеплены грязью. Кроме всего прочего, она пропотела и тяжко дышала. Было видно, что путь из соседнего городка, пеший переход залива, подъем по лестнице и испуг от трех лающих собак обошлись ей недешево. Дамарис предложила воды, но Химена показала рукой на свой рюкзак за плечами.

– Вода у меня с собой, – сказала она и тут же нетерпеливо прибавила: – Я за своей собакой пришла.

Руки у Дамарис были перепачканы чистящей пастой, и она обтерла их о майку. И, вполне искренне сожалея, сказала, что, так как та за щенком не приходила и на ее звонок не ответила, она уже отдала щеночка в другие руки.

– То есть вы отдали мою собачку кому-то другому?!

Дамарис кивнула, и Химена пришла в ярость. И стала бросать ей в лицо, что это верх неприличия – отдавать кому бы то ни было животное, ей не принадлежащее, что щенок перестал быть ее собственностью в тот самый момент, когда она предложила его отдать, и ей ответили согласием его взять, что Дамарис прекрасно знает, как сильно хотела она взять эту собачку, как мечтала о ней заботиться, что у нее уже и постелька для нее готова, и что она уже договорилась о том, что корм для нее будут доставлять из Буэнавентуры, и что ей, по крайней мере, должно было хватить воспитания, чтобы позвонить и сказать, что приходить не нужно, чтобы избавить ее от этой чертовой прогулки в это сатанинское место, расположенное далеко за последним кругом ада. Не теряя спокойствия, Дамарис сказала в ответ, что нет никакой необходимости переходить к оскорблениям, и снова попыталась привести свои аргументы, но Химена, не желая ничего слышать и тем более принимать на себя часть ответственности за сложившуюся ситуацию, перебила ее:

– Ладно, тогда я возьму другого.

Дамарис умолкла и опустила взгляд.

– Что такое? – спросила Химена, начиная понимать. – У вас больше нет щенков?

Дамарис отрицательно помотала головой.

– Их всего-то было трое, а когда я вам ее предложила, у меня оставалась уже только эта сучка.

Химена взглянула на нее таким взглядом, который был призван навлечь на нее все проклятия мира, и Дамарис подумалось, что взгляд этот обжигает ей лицо слишком долго.

– Вам следовало позвонить мне, прежде чем отдавать мою собаку кому-то еще, – сказала наконец Химена.

– Я подумала об этом, но так как в прошлый раз вы на мой звонок не ответили…

– И что? Заранее решили, что я и в этот раз не отвечу?

Дамарис прошептала:

– Или что вы уже передумали брать щенка.

– Вы очень плохо поступили, нужно было мне позвонить, и вы это знаете.