Сука

Всю дорогу до соседнего городка они шли под дождем. И появились там мокрыми и дрожащими. На торговой улице ремесленников не было – ни Химены, ни индейцев, – и Дамарис направилась в большой магазин, стоявший в некотором отдалении. Продавец в магазине, худой парень со светлыми глазами, сказал, что, по его представлениям, Химена живет где-то возле Аррастрадеро – длиннющего залива-рукава, уходившего далеко за пределы городка.

Еще в одном магазине, как раз перед поворотом к Аррастрадеро, Дамарис снова обратилась к продавцу, и тот заверил ее, что Химена живет как раз на той развилке, в маленьком домике голубого цвета, который хорошо будет виден по левую руку, как только начнешь спускаться к пристани. К тому времени дождь уже сменился моросью, а когда они подошли к цели, и вовсе перестал.

Дом Химены казался ненастоящим – каким-то кукольным домиком посреди топкой трясины, чем в действительности являлась дорога к Аррастрадеро. Его недавно выкрасили в яркие цвета: стены – в насыщенный голубой, а дверь, оконные рамы, перила террасы и крышу – в красный. Дверь была открыта, и из дома на максимальной громкости неслись звуки реггетона.

Дамарис поднялась на террасу, заглянула внутрь. Кухня располагалась в глубине дома и сообщалась с гостиной. Там виднелась женская фигура, и женщина эта помешивала содержимое стоящей на плите кастрюли. Лет ей было примерно столько же, сколько Химене, возможно, на пару лет поменьше, и была она очень на нее похожа. В гостиной, развалившись на диване, расположились двое парней из деревни: чернокожие, без рубашек и босые. У одного из них на теле были только трусы, а на голове – косички, а у другого наоборот – голова чисто выбрита, с шеи свисает большая блестящая цацка, а на заднице – вареные джинсы. Напротив них, на деревянной скамеечке, с банкой пива в одной руке и сигаретой в другой сидела Химена. Со свесившейся на грудь головой и растрепанными волосами. Было около девяти утра, и все трое выглядели то ли пьяными в дым, то ли обдолбанными наркотой, то ли то и другое сразу.

– Добрый день, – поздоровалась Дамарис, но ее никто не услышал. – Тук-тук, – произнесла она громче.

Парень в трусах повернулся, и Дамарис узнала его. Один из внуков доньи Элодии. Он привлек внимание Химены, и та посмотрела в сторону двери, с трудом сфокусировав затуманенные глаза на Дамарис и на собаке. Потом затушила сигарету в пепельнице, доверху наполненной окурками, встала и направилась к ним, покачиваясь, словно того и гляди взлетит. А подойдя, ухватилась за дверь.

– Собаченька ты моя, – еле ворочая языком, проговорила она, – уж не хотите ли вы сказать, что привели мне ее обратно прямо из дома?

– Да, хочу.

– Вот беда, удрала – стоило только на секундочку отвернуться, дверь открытой оставить.

– Она у меня со вчерашнего вечера.

– Да я уж собралась было за ней пойти, да ко мне вот приятели в гости зашли. – Химена рукой показала на парней.

– Собака – ваша ответственность.

– Я знаю.

– Привязывайте ее, закрывайте, держите дверь на замке… Делайте что хотите, только не давайте ей убегать.

– Не дам.

– Надеюсь, что это не повторится, а если повторится, в следующий раз обратно я ее не поведу.

Когда Химена пьяна, она ведет себя покорно и со всем соглашается – ничего общего с трезвой Хименой-воительницей.

– Не беспокойтесь, я обо всем позабочусь, – сказала она.

Дамарис отдала ей веревку. Химена взяла веревку в руку и наклонилась, намереваясь погладить собаку, но вдруг рухнула на пол. Последнее, что видела Дамарис, удаляясь от них по дороге, это как Химена сидит на полу с широко расставленными, как у тряпичной куклы, ногами, а собака, поджав хвост и повернув к Дамарис голову, глядит на нее с выражением отчаяния на морде, словно ее привели на бойню.

Дамарис зашла в лавку дона Хайме, положила на телефон денег, купила запасные батарейки для фонариков – своего и Рохелио – и еще кучу всего. На этой неделе пришли деньги за содержание дома и участка сеньоры Росы, а еще Рохелио повезло: поймал в сети чертову уйму рыбы и сдал улов в рыбацкий кооператив за весьма неплохие деньги. Так что она смогла и покупки оплатить, и долг покрыть, достав из лифчика несколько влажных купюр, да и на следующую неделю кое-что еще осталось.

Вечером она взялась за готовку. Нажарила рыбы, сварила суп и рис, приготовила салат. Часть отложила себе на завтрашний обед, а остальное упаковала для Рохелио – он собрался с рыболовецким судном выйти в море. Посудина уже ждала внизу – длинная, в полной оснастке, готовая принять на борт рыбаков. Дамарис тихо радовалась. Весьма возможно, что в море он пробудет несколько дней, а ей так нужно побыть в одиночестве.