Сука-жизнь

я направляю ваше время в график,

вы скажете: "О Господи, а на фиг?"

А я скажу: "Фортуны колесо".

Я вас люблю почти что навсегда,

хоть вы не часто грузите колени,

вы скажете: "Всё, Господи, от времени",

а я скажу: "От лени, господа".

Я любознателен, во всём на вас похож,

ну, вроде, как поэзия на прозу,

вы скажете: "О Господи, и слёзы?"

И я скажу: "Милей не видел рож".

Я к вам вернусь, наступит этот срок,

но не скажу вам ни число, ни место.

Вы скажете: "О Боже, где пророк?".

А я скажу: "Он вам оставил сердце".

***

      …и так далее.

      Борис Панкин

В любви, в попойке

важны детали:

градусы, стойкость

и так далее.

Как бог от мысли,

так ты от строчек

осенних, милая,

и зимних прочих.

Жизнь отмахал я

крылом, рукою,

пусть и не ангел

и всё такое,

ладошкой сникни

на место лобное,

прости улыбкой и-

ли её подобием.

***

Аллея, силуэт, скамья

в вечернем свете, силуэта

всё меньше в оном, горстка света,

апчхи с небес небытия.

***

Придёшь на родину, узнаешь, кто куда,

мотай на ус, кто выехал, кто болен,

колдобину, я вижу, как тогда…

засыпали и распахали поле.

Мой дом осел по окна, старым стал,

сад высох и меня не помнит,

и не с кем выпить, порахуй до ста

и просыпайся, долбаный полковник.

***

Природа, забери своё,

мы всё-таки не вышли рожей

и бытие на бытиё

сменили, как стихи на прозу.

Зачем мне, господи твоё -

сад, ангелы, хуё-моё?

Мы с той, что выкашляла грудь,

ругаясь, живы как-нибудь.

***

На стих напишем больше,

на день увидим дальше,

махнём рукой прохожему

и выпьем с опоздавшим

на шумное похмелье;

да будет год теплее

теплом ушедших.

***

Мой декабрь не ночует в снегу,

свечи жгут в девятнадцатом веке,

будут песни, поэзия, ветер,

будет снег, но я не могу.

***

Сижу под храмом, ворую с неба,

ни крыши, ни сна,

убогому слово, птице хлеба,

звезда горит, стихи пишутся.

***

Ты меня знаешь, как знают погоду суставы,

всё повторяется, милая, с точностью свинской,

листья пикируют в грязь, ветер кустарники тискает,

я тебя знаю, как улицу светлую ставень.

Ты меня знаешь, как слабую грудь инфлуэнца,

так же немыслим рассвет без мути озёрной,

ты принимаешь меня, как пернатая зёрна,

я тебя знаю, как нёбо все прелести перца.

Лук вышибает слезу, кофе мозги мои ловит,

я привыкаю к тебе, поэтому рано старею,

ты меня знаешь, как ласточка угол свой клеит,

я тебя знаю, как пальцы слепого слово.

***

Елене Нижний Рейн

В полдень пропал старичок с белой щекой на шее,

он был знаком с Ван Гогом, По, моим братом,

тени их были в тот день солнца темнее

и превращались в пятна, выли куранты.

Я не могу вас, закрученных словом, спасти,

жизнью, губы развесила, мается смерть,

я научу вас пропавших вчера не жалеть,

ибо вчера настолько темно, что равняется вечности.

***

Татьяне Катамадзе

Дай мне минуту жизни, горькую сигарету,

лето в капкане света,

ранка под марлевой лентой (земля под небом),

сонная температура,

пруд – аббревиатура из прохладных букв,

сохнет язык под нёбом,

ищет звук.

***

Там не выдержал даже Будённого конь,

посылали мальчиков под огонь,

ну а те посылали на чём свет стоит,

обжигая губами голубой спирт.

А закончился свет, и шёл дождь,

как по телу оставшихся шаманила дрожь,

да охрип гром, то ли бог, то ли бес,

никого пересчитывая с небес.

***

На кой нам эти перемены,

не надо перемен.

Когда гуашь течёт по венам,

не рвите вен.

***

Око Бога,

сон-суета.

–Боже, надолго?

–А навсегда.

Радость-беда,

белая тишь.

–Боже, когда?

–Сам решишь.

***

Оставь слова фафа и талалаям,

возьми кресало, трубку и табак,

как в древнем, среднем, новом мире, как

в ещё не распустившемся начале,

иди назло квадратным и прямым,

не бреющимся, голубым, овальным,

глагол нырнёт в причастие банально,

и ржавчиной покроется режим.

Тебе в Париже голову снесут,

отрежут уши и язык в Шанхае,

разденет в Дели девушка нагая,

в Ханое в руку молча сунут су.

Окинув левой шар земной в полдня,

вернись домой, большим щитом играя,

великих предков кладбище ровняя,

пни гладкий череп княжьего коня.

Апрель.Фантазия

Апрель:

карусель,

капель,

акварель,

растекается влаги тело.

В апреле

семь пятниц на неделе.

Бухает апрель.

Распускаются руки и веники.

Светло,

как горсть сребреников.

История держится в лицах,

как память Аустерлицем.

Смеётся Мария,

младенец Исус

хитро улыбается в ус,

после отмены на быть

запрета

живёт в Назарете.

В петле Иуда:

никуда

ниоткуда.

В изгнании Понтий,

ищет истину в Поти,

где мандолину

учит любви

Ма-гда-ли-на…

И уже на вечной свободе

поэт Юрий Влодов.

***

Иуда предал, Пётр не то сказал,

ну, это ясно, как и всё на свете.

Того ж, кто к нам вернуться обещал,

возможно только посылать за смертью…

***

А на них и держатся державы,

не гниют, не сыплются на крошево,

из плохой страны не уезжают

дураки, поэты и философы.

***

Как с первых слов сшибает стих виски,

чиста зима отсутствием свободы,

двустопный ямб свалившейся тоски

колышет мир, снег делает погоду.

Узнай, в какие дни большой мороз,

в какие дни быстрее шага ветер,

в какие дни во человечий рост

завалит снегом. И наступит вечер.

На всех деревьях радостная тень,

зажги свечу, она углы рассветит,

в тебе, во мне запутается день,

век не осудит, вечность не заметит.

***

С тенью чокаемся – не звонко,

посылаем в горло вино – не слышно,

как на землю приходит снег, вон как