Сухих соцветий горький аромат

— Я только примерно полтора года назад первый раз решилась начать отношения с парнем. До этого всё ждала тебя, не могла забыть.

— Прости, что всё так вышло у нас.

— Тут не за что просить прощения, в то время решали не мы, а решали за нас, — сказала я. — Обстоятельства были сильнее нашей воли.

— Я тогда просто испугался, глупый мальчишка. Отец был в ярости, когда узнал, что я его ослушался, не помню, чтобы он когда-то ещё был в таком состоянии. Меня парализовал страх, и я не сделал ничего, чтобы как-нибудь связаться с тобой. Потом я ужасно жалел об этом, мучился, но уже ничего нельзя было сделать, мы ведь встречались тайно, я не знал ни твоего адреса, ни номера телефона. Глупо, очень глупо вышло.

От его слов моё сердце сжалось. Опять в памяти начали всплывать те мучительные дни, бесплодное ожидание и горькое разочарование, долго терзавшее душу. Я будто вернулась назад, и забытые чувства хлынули потоком.

— Я ждал тебя возле часов каждый день, — продолжал Марк, — но ты не приходила. Я был в отчаянии, не понимал, почему тебя нет. Прошло полтора месяца, а от тебя не было известий. Потом отец узнал о нашем романе, не знаю, как ему это удалось. До отъезда из Бреста он запретил мне выходить из дома, и я послушался. Потом я так себя винил…

— Марк, перестань, прошлого не вернуть, ты не виноват ни в чём. Мои родители тоже, видимо, догадались, мы вернулись с моря только к концу августа, так что ты всё равно не смог бы со мной встретиться до отъезда. Давай оставим это, не стоит бередить раны. Поговорим о чём-то приятном и лёгком.

— Но если бы я тогда не был таким дураком, ты сейчас могла бы быть моей! — он резко схватил меня за руку и развернул к себе. Рубашка на его массивной груди часто вздымалась. — Как мне вернуть тебя? Что мне сделать?

В моей груди что-то рвалось на части, и мне представлялось, что это рвётся моя измученная душа.

— Ничего нельзя сделать. Всё кончено, Марк. Просто нужно жить дальше, — тихо ответила я.

Он приблизился ко мне. Я почувствовала его дыхание и тепло его тела. Внутри вновь забилась раненая птица. Оглушительно хлопая крыльями, она больно царапала и клевала моё и без того истерзанное сердце. Я подняла голову, в небе всё так же кружились ласточки. По лицу заструились слёзы.

— Ты правда веришь в эти слова?

Слёзы лились из глаз, застилая взор. Теперь я видела маленьких шустрых птичек, беспрестанно круживших там, в далёком синем небе, словно через туман матового стекла. В ушах звенели их пронзительные жалобные крики.

— Если всё кончено, почему ты плачешь? Значит, чувства ещё живы, ты любишь меня.

Я не могла говорить, лишь отрицательно мотала головой.

— Я люблю тебя, люблю так же сильно, как восемь лет назад, так же сильно, как любил тебя до того, как отец увёз меня в этот проклятый Могилёв, а может быть люблю ещё сильнее. Слышишь? — почти кричал Марк. — Раз ты просишь, я исчезну, но знай, любить тебя я не перестану.

Он коснулся моей ладони, вложив в неё лист бумаги. Я вытерла слёзы и вопросительно посмотрела на Марка.

— Когда-то я обещал тебе показать свои стихи, но так и не сдержал обещания, хочу это исправить. Судьба была ко мне благосклонна, я увидел тебя вновь — это больше, чем то, на что я мог рассчитывать. Прощай, Аня.

Марк стоял так близко, я чувствовала, как часто бьётся его сердце. Его лицо приблизилось к моему, и я ощутила тёплое дыхание на своих губах. Он резко отстранился, посмотрел мне в глаза, затем отвернулся и быстро зашагал по тротуару.

Я развернула сложенный вчетверо лист бумаги. Там было небольшое стихотворение.

Твои волосы солнце гладит

И целует тебя в плечо.

Я хочу утонуть во взгляде

Ещё.

Упиваюсь опять прошлым,

Осушая память до дна.

Неужели была ты нарочно

Моя.

Над черёмухой дым соцветий —

Обольстительный запах любви.

Даже сквозь бесконечность столетий

Ты.

Внизу стояла дата: 12 апреля 2008 года. Стихотворение было написано больше двух лет назад. Чуть ниже ровным почерком был выведен телефонный номер.

«Я не перестану надеяться, никогда не перестану ждать», — слышала я голос Марка где-то в глубине своего сердца.

Глава 15

В понедельник первую половину дня я провела в благодатном одиночестве. С самого раннего утра Инга куда-то исчезла и явилась только к обеду. Я была рада побыть наедине с самой собой. Занимаясь повседневными делами, старалась расслабиться и ни о чём не думать, но мысли предательски бесцеремонно лезли в голову и не давали покоя. То и дело в памяти вспыхивали события вчерашнего дня: слова Марка, прикосновение его руки и эти пронзительные, разрывающие душу крики ласточек.