Суккубус

Керри повернулась набок, наблюдая, как мистер безразличие неспешно одевается. Ни одного слова. Лаялс обернулся и посмотрел на Керри. Сколько ей было лет? Семнадцать? Восемнадцать? Боа сказал, что двадцать один, но этот чернокожий сутенер мог сказать что угодно, лишь бы ему заплатили. У этой девочки была слишком юная грудь. Слишком плоский живот. Ее тело… Оно все еще пахло молоком и свежестью. Лаялс вышел в коридор. Тени, полумрак, стоны, мягкий ковер под ногами. Когда-то давно здесь было детское кафе, и кто-то, может быть, все еще помнил, как мать приводила его сюда в день своей зарплаты. Сливочное мороженое, фисташковое, с крошкой лесных орехов… Скоро в этом мире не останется ни кафе, ни лесов, где можно нарвать орехов и полакомиться ягодами. Бордели, заводы, вкусовые добавки… Все можно купить. Все можно продать. Секс, любовь, власть, закон… Даже красота имеет свою цену – черные цифры на белых прайс-листах кабинетов пластики и хирургии. Лаялс вышел на улицу. Сел в машину. Ему было сорок пять, и последние двадцать лет он занимался тем, что наблюдал, как жизнь день за днем теряет для него смысл. Страсть – вот что было залогом счастья в этом мире. Когда сердце в груди бьется сильнее, когда глаза горят нездоровым блеском, когда ты готов делать глупости и не оглядываться назад… Лаялс отпустил педаль газа, не желая превышать скоростной лимит. Кадиллак вздрогнул и как-то недовольно заурчал… Женщина. Если бы Лаялс был поэтом или художником, то, возможно, его страсть заключалась бы в искусстве, но он был далек от этого. Всего лишь адвокат. Всего лишь мужчина. Может быть, будь он менее удачлив, работа стала бы его страстью или же его проклятьем, как бывает в случае нищих художников и обезумевших от неудач поэтов, но Лаялс всегда был удачлив. Чертовски удачлив, можно сказать. Поэтому работе досталась его любовь. А страсть… Вот тогда-то и появилась женщина. Нет, не одна из тех глупых шлюх, что находил для него Боа и те, кто были до него. Совсем другая. Не похожая ни на одну из женщин, которых встречал Лаялс за всю свою долгую жизнь. С ней его сердце билось сильнее. С ней его аналитический ум и врожденный прагматизм давали трещину. Впервые в жизни его тело и разум обрели гармонию между собой. Не нужно было врать и притворяться. Не нужно было придумывать чувства и желания там, где их нет. С ней Лаялс мог быть самим собой. Сильным, как горы, слабым, как первый снег. Ему хотелось защищать ее и таять в ее руках. Она сводила его с ума, но в этом безумии он находил мудрость. Нет. Он не был безнадежно влюблен. Это было нечто большее. Словно часть его самого, которая всегда была рядом…

А потом удача отвернулась от него. Могло ли быть по-другому? Скорее всего, нет. Взвешивая и анализируя прожитое, Лаялс приходил именно к этому выводу. В жизни есть много вещей, которые не стоит рассматривать под микроскопом, дабы они не утратили своего очарования. К сожалению, понимание этого приходит не всегда вовремя. Иногда бывает безвозвратно поздно. И потеряв, пытаешься найти оправдание тому, что сделал. Пытаешься, потому что по-другому не можешь. Жизнь продолжается, но прошлое стоит на месте. Оно не удаляется. Нет. Оно вызревает. Ждет. Оно как хорошее вино, которое с годами делается лишь еще лучше. Как беззаботное детство… Твое детство… Твоя жизнь… Неотъемлемая часть тебя… Ампутируйте руку и попробуйте забыть о том, что она у вас когда-то была. Ничего не выйдет. Она навсегда останется частью вас, даже если ее никогда не вернуть. И ни один протез не сможет заменить ее. Как и страсть… Лаялс вспомнил юную девушку, телом которой овладел меньше часа назад. Он не видел ее глаз. Не видел лица. Лишь только цифры, сумма, деньги, которые он платил Боа за подобный товар. Всего лишь работа. Всего лишь рыночные отношения. Даже ее стеснительность, которая пропадет после десятка купивших ее извращенцев, имела свою цену. Цену, за которую ты мог оказаться одним из первых. Была ли она красива? Нет. Она была отвратительна, как и все вокруг. Как и все внутри. Лаялс остановил машину.

Что-то было не так. Не так с ним. Что-то изменилось, словно кто-то переключил невидимый тумблер. Лаялс вышел на тротуар. Сухой ветер принес букет цветочных ароматов. Керри была последней. Да. Определенно последней. Слишком много тяжелых мыслей в голове последнее время. Слишком много сомнений. А он никогда не сомневался. Сомнения превращают человека в неудачника. Стоит усомниться в себе хоть раз – и удача навсегда покинет тебя. Никто не знает, что мы обязаны сделать за свою жизнь, поэтому делай то, что считаешь нужно делать. И раз уж что-то решил, то доводи до конца: будь то рука, женщина или даже твоя собственная судьба. Никаких исключений. Все взвесить. Все проанализировать. И действовать. Действовать. Действовать…