Суккубус

– Это всего лишь место. – Лаялс, Джордан и Левий смотрели на черное надгробие. – Здесь мы последний раз были с Ремом вместе.

– Барбара Локидж, – прочитал Джордан. Время стерло даты жизни этой женщины.

– Всего лишь место, – повторил Лаялс. – Мы опустили в землю пустой гроб. Придумали имя…

Теплый ветер качал деревья. Дождей не было слишком долго, и комья сухой земли, разбиваясь, обдавали собравшихся пылью. Рем молчал. Его ряса пропиталась потом и привлекала десятки мух. Лаялс копал. Молодой, темноволосый и все еще стройный. Маккейн стоял чуть поодаль, держа на руках заснувшего младенца. Не запертая дверь в заброшенной церкви хлопала от ветра. Пахло жасмином и перегноем.

– Думаю, достаточно, – сказал Рем, помогая Лаялсу выбраться из могилы. Они принесли из машины деревянный гроб, который купили в похоронном агентстве на окраине города. Гроб упал на дно могилы, подняв очередное облако пыли.

– Когда-нибудь мне придется рассказать ребенку, кем была его мать, – сказал Маккейн.

– Надеюсь, что нет. – Рем взял лопату и помог Лаялсу закопать могилу и водрузить поверх свежего холмика неказистый памятник с именем и фамилией.

– Уверен, что не нужно было написать дату жизни? – спросил Маккейн. Лаялс покачал головой.

– Ладно. Ты адвокат…

Они снова замолчали. То ли минута молчания, то ли неловкость…

– Вам пора, – сказал Рем Лаялсу и Маккейну. Ребенок проснулся и начал кряхтеть, пытаясь избавиться от старой простыни, в которую был завернут.

– Что теперь будет? – спросил Лаялс, когда он и Маккейн подошли к машине.

– Мы вернемся в город, и ты уладишь все, что касается меня, моего сына и всей этой чертовой истории.

– Я имею в виду, что теперь будет с нами, Джейкоб?

– С нами? – Ребенок заплакал. Маккейн положил его в машину. Закрыл дверку. – Теперь ты принадлежишь моей семье, Кинсли.

– До этой ночи я бы тебе возразил.

– До этой ночи я считал тебя своим другом.

Они сели в машину. "Мерседес" рванул с места, поднимая позади себя клубы пыли…