Сулла бы одобрил

– Боюсь даже представить. Мне кажется, в уйти в виртуальный… это как в омут. Уже не вынырнешь.

Я сказал медленно:

– Боюсь, ты права. Выныривать смогут единицы. И будет их не золотой миллиард, а миллион. А то и меньше…

Официантка принесла заказанное, а еще по бокалу коктейля, сказала с милой улыбкой:

– За счет заведения, вы же у нас новенькие. Вы такая статная пара, мы рады вам!

И ушла, веселая и чуть ли не подпрыгивающая от избытка молодости и счастливого настроения.

Маргарита улыбнулась, глаза сияют как звезды, сказала шепотом:

– Нам рады. А мы в самом деле заметная пара. У тебя под метр девяносто? Так редко встречаешь мужчину выше тебя!

Скоро, подумал я с сочувствием, все легко могут менять себе рост и пропорции в зависимости от моды, настроения и просто каприза. И появится еще одна профессия любителей сшибать бабки, как сейчас развелось всяких гуру дизайна, визажа, стиля и прочей хрени, недостойной человека.

Она с удовольствием взялась за соломинку, мило вытянула губы в трубочку. Судя по лицу, коктейль вполне, в конце вытащила соломинку и допила залпом, веселая и смеющаяся с раскрасневшимися щеками.

Ее то и дело приглашают танцевать, меня тоже, но я вежливо отказывался, ссылаясь на забитые тренировкой ноги. Маргарита возвращалась веселая и разгоряченная, один раз шепнула, что отлучится попудрить носик, но пробыла там недолго, согрешить не успела точно, а помаду подправила, так что блюдет пока что верность в нашем неверном и необязательном мире.

Вышли из клуба далеко за полночь, но жизнь как будто не затихала, народ гуляет по ярко освещенным улицам, разница с днем разве что в том, что небесный купол как будто из чернющего гудрона, а здания выглядят по-марсиански, освещенные не привычно сверху, а подсвеченные снизу. Звезд уже ни одной, из-за светового загрязнения нынешнее поколение не видит даже Млечного пути, а я в детстве мог указать десятки звезд и созвездий.

Воздух теплый, Маргарита жадно вдохнула, после спертого в зале здесь свежо, как в гималайских горах, посмотрела по сторонам.

Глаза заблестели и расширились, женщины это умеют мастерски, спросила щебечущим голоском:

– А где твой шикарный авто?.. Проиграл в карты?

Я отмахнулся.

– Был тут рядом по работе. Кликну такси. Я не капризный.

Она покачала головой, во взгляде то ли осуждение, то ли похвала.

– Настоящий аристократ духа?

– Щас загоржусь, заставлю делать непристойности.

– Правда? – спросила она с восторгом. – Что-то еще осталось непристойным?

– Надо подумать, – ответил я озадаченно. – Сразу так и не скажешь…

Она улыбнулась, указала в сторону сквера.

– Вон там стоянка.

Дружески подхватила под руку, прижалась, я ощутил ее горячую упругую грудь, это должно меня завести, я сделал вид, что да, оценил, здорово, ого-го, по ее губам ожидаемо скользнула довольная улыбка.

Вдогонку из широко распахнутых дверей мощно выкатывается ритмичная музыка. Помню, как некоторое время не мог привыкнуть, что в европейский стиль, основанный на мелодии, влилась примитивная струя негритянской музыки, основанной на простейшем ритме, но пипл принял с восторгом, ему чем проще, тем понятнее. И теперь да, танцевальная музыка только вот эта бухающая и стучащая, что вообще-то верно, самые сильные эмоции – самые низкие.

Я ощутил опасность, сейчас будет удар, нас сомнет в лепешку, ухватил Маргариту в охапку и метнулся с нею в сторону, успевая придержать ей голову, может оторваться от слишком резкого рывка.

Мимо пронеслось, как стальная хромированная гора, массивное и тяжелое, землю под ногами тряхнуло, а грузовик, что едва не сбил нас, врезался в стену здания.

Люди кричат, кто-то ринулся поднимать сбитого с ног человека, двое спешно выламывают дверцы кабины, сквозь выбитое окно видно залитое кровью лицо водителя, упавшего на баранку руля.

Маргарита обернулась в моих руках, глаза трагически расширены в божественном испуге.

– Что это… было?

– Не справился с управлением, – ответил я сухо голосом новостника о дорожных происшествиях. – Или пьяный… Разберутся.

Она прошептала:

– Но как ты… быстр! Я не успела пискнуть…

– У самцов скорость передачи по нервной ткани выше, – сообщил я. – Но не намного. Хорошо, что мы увернулись.

– Ты успел!

– Успел, – согласился я. – Но едва не… Что значит, отвлекся. Да и музыка слишком громкая, а грузовик на электрической тяге, бесшумная тварь… Как через бордюр перескочил, что у него за колеса?

С воем примчалась машина дэпээсников, выскочили двое и врезались в начавшую собираться толпу. Пока задавали вопросы, подкатила «скорая», лихача вытащили едва живого, весь в крови. Молоденький врач торопливо обработал верхнюю губу Маргариты, там кровь, спросил, как чувствую себя я.

– Хорошо, – ответил я недовольно. – Стресс в небольших дозах вроде бы полезен?

– Полезен, полезен, – подтвердил он. – Но вы уверены, что он у вас в небольшой?

– Да, – ответил я. – Я человек умеренный. Как остальные?

– Повезло, – ответил он, – убитых нет, два случая с переломами, остальные отделаются кровоподтеками.

– Займитесь остальными, – посоветовал я.

Он послушно умчался, Маргарита сказала обеспокоенно:

– Ты что-то очень бледный.