Сулла бы одобрил

– Не люблю такие решения, – сказал он мрачно. – Рим и его культуру спас, но сколько было несправедливости, сколько крови, убитых без всякого предъявления обвинения.

Фальстаф сказал задиристо:

– Побочные потери. При масштабных операция всегда кого-то задевает. Да и вообще… Как будто не знаешь, что кое-кого в обществе давно пора казнить без всякого предъявления! И так все видят, что вор и преступник. Да только законы умеет обходить так, что не ухватишь. Потому народ с такой жадностью смотрит фильмы про всяких там мстителей и карателей. Те не заморачиваются казуистикой и не зачитывают права.

Я молча и с интересом поглядывал на раскрасневшегося Фальстафа. Доктор наук, кабинетный ученый, но и его достала эта диспропорция, когда наука финансируется по остаточному принципу, ученые в самом низу лестницы, миром правят шоумены, дикторы и всякие там артисты, а огромные средства тратят на дурацкие яхты в сто миллионов долларов, а не на развитие медицины, науки, вообще хайтека.

– Давайте, – сказал я наконец, – пока ограничимся просветительской деятельностью. Начнем с азов, что человеческая цивилизация появилась благодаря уму. Выбирать сейчас на высший пост в стране спортсмена, у которого ума с горошину, а мускулы с цистерну для перевозки бензина… не совсем правильно. Это откат в каменный век, когда все решали мускулы и мощные челюсти.

Фальстаф хмыкнул.

– Выбирает простой народ, а для него мускулы – это все! А у женщин смотрят на ее сиськи, а не образование.

Саруман взглянул исподлобья.

– Сейчас Берлог скажет, что давно предлагал установить ценз для голосования. Для слесарей и таксистов по голосу на рыло, для инженеров – десять голосов, для кандидатов наук – по пятьдесят, а доктор наук получает право голоса за сто или тысячу человек…

– Не скажу, – прервал я кротко. – И так понятно, что доктор наук умнее и образованнее подсобного рабочего. Ладно, ребята, я пошел вглыбь квантового мира отдыхать и мыслить…

Фальстаф сказал встревожено:

– Эй-эй, ты всерьез? Не делай этого! Вдруг потеряешься?.. Вот запустим еще кого, тогда иди, не жалко, а сейчас побереги себя!

– Ты ценный экземпляр, – сказал и Саруман с лицемерной заботой. – Дороже, чем все наши лабораторные мыши!

Я ухмыльнулся и ушел с экрана.

Следующие два дня аккуратно брал налог с тайных счетов мафиозных кланов и наркодилеров. Две сотни миллионов долларов для них не потеря, а для стартапов, занимающихся хайтеком, зачастую вопрос жизни и смерти.

Самые бедные, но на мой взгляд перспективные, получили щедрое пожертвование от анонимных благодетелей, а пропажу я маскировал не столько хитро, как жестко, попросту вытирая любые следы перемещений через ряд банков.

Все можно было бы сделать в «моем мире» за долю секунды, но чувствую опасность слишком долгого зависания в цифре. Даже чистый как бы разум человека не такой уж чистый, тоже на примитивнейших инстинктах, скажем мягче – базовых.

Чем чаще буду там в чистейшем и правильном цифровом мире, тем скорее и сам превращусь в не-человека, не только чувствую, но и понимаю.

Может быть, это хорошо и даже замечательно, но пока что это опасно как для меня, так и для людей. Я могу перестать понимать простые базовые желания человечиков, такие примитивные и грязненькие, но все-таки это человечики вычленились из животного мира и создали весь этот блистающий мир хайтека, в котором живут и те неблагодарные свиньи, что подрывают под ним корни.

Я вздохнул, помотал головой, так делают люди, когда якобы отгоняют дурные мысли. Нет-нет, надо как можно чаще быть здесь, в этом мире.

В цифровой нырять только по необходимости и не допускать в него гостей. Страшно подумать, что в нем может натворить так называемый простой народ, где такие возможности, а любой хватается прежде всего за разрушительные и разрушающие.

Без нужды я вытащил из заплечной кобуры пистолет, повертел в руках, любуясь, со вздохом отправил обратно. Атавизм, атавизм… Даже в цифре у меня осталось это зверино-дремучее.

Хотя что уж тут прикидываться, разум есть не только надстройка над инстинктами, а те же инстинкты, всего лишь более изощренные и усовершенствованные.

Наверное, это плохо и нужно как-то обуздывать себя, установить какие-то рамки, но я живу в новых условиях, соответственно и вести себя могу иначе, чем вел себя раньше.

Сделал небольшое усилие, нужно всего лишь сосредоточиться, медленно перетек в реал, выбрав кабинет Сарумана. Медленно это по меркам квантового мира, а здесь оказался моментально, разом охватил взглядом помещение.

Старых псов новым трюкам не учат, Саруман и Фальстаф за клавиатурами «Алкомы», у каждого свое на дисплеях, а на большом экране над головами, на который они не обращают внимания, бодро бежит сводка новостей:

«Певица Аза Винер вышла на улиццу в платье-стрингах».

«Шоураннер Касторский купил вилу во Флориде за два миллиарда долларов».

«На границе Индии и Китая вспыхнул небалыиой конфлит, с абеих сторон погибли около десяти тысяч человеков».

«Самолет Люфтганзы сигнализировал о несправности и приземлилси на аэрадроме в Красноярске».