Сулла бы одобрил

– Ладно-ладно, тебя не переубедишь. Считай как знаешь, но я свободный член общества, который слегка озабочен состоянием его здоровья.

Она сказала насмешливо:

– И как сознательный гражданин берешься помогать оздоровиться, не спрашивая его мнения?

Я кивнул.

– Что-то вроде того. Совершенно зря спрашивать согласия на все, что ему предлагают. Бывает понятно, что ему нужно и почему именно говорят громко и вслух, что такое делать нельзя.

Она ответила мирно:

– Правительства всех стран изо всех сил стараются удержать народы от недовольства, которые могут вылиться в войны. Лозунг «Лишь бы не было войны!» хорош, признайся. Людям дают все больше свобод, уже из ушей лезет. Школьникам разрешили менять пол хоть каждый день! Зато быстрый прогресс хайтека может вообще избавить от войн… Вот-вот создадут Всемирный Искусственный Интеллект или что-то подобное…

– Умница, – сказал я с уважением. – А говорят, женщины дуры. Особенно красивые… Ты пол не меняла, случаем?

– Случаем нет.

– А не случаем?

Она огрызнулась:

– А что, не видно?.. Поменяй я пол, ты бы на меня и залазить не стал.

– Это ты на меня залезала!

– Не увиливай. Если не хочешь признаваться, то и не надо. Но мы с тобой общаемся?

– На всех уровнях, – заверил я. – Не только ниже пояса. Ты классная. И насчет искусственного интеллекта права. Только как бы он не решил почистить человечество еще радикальнее, чем мы можем сами.

– Ой, – сказала она подчеркнуто опасливо. – О таком не подумала.

Я сказал успокаивающе, как старый мудрый дед успокаивал бы ребенка:

– Даже Глобальный Искусственный Интеллект, каким бы ни стал могучим и быстрым, все равно будет без интеллекта в нашем понимании. Но нам не легче. Вдруг тот, кто получит доступ, решит почистить человечество куда круче, чем хотели бы мы?.. Страшен не ГИИ, а человек, у которого к нему доступ.

Она сказала с тоской:

– Ты меня путаешь. Вот-вот менструация начнется на сутки раньше!.. И что делать?

– Поедим и потрахаемся, – сказал я, – но есть выбор. Можно сначала вязку, потом поесть.

– Богатый выбор, – сказала она недовольно. – Ладно, как сам решишь.

– Самое верное решение, – сказал я с чувством. – Мужчинам надо доверять. По старинке.

Она поморщилась.

– Теперь еще те мужчины…

– То не мужчины, – пояснил я, – а мужики. Их, конечно, большинство, но, если честно, сейчас при нынешних темпах автоматизации уже и мужики не нужны. Не дергайся, пусть пока живут! Как подвид. Мы и так его чистим по отдельным разновидностям, типа шоу-бизнес, спорт, болельщики, всепропальщики, наркоманы, коллекционеры…

Она вздохнула, вздохнула на меня остро.

– Значит, и ты как-то причастен к тем смертям наших звезд, что прокатились по всей Москве?

– То не звезды, а гнилушки, – ответил я мирно. – Их свет обманчив.

Она опустила плечи, голос прозвучал совсем обреченно:

– Думала, уже ничем меня не напугаешь.

Автомобиль свернул на улочку, где ни магазинов, ни даже булочных, в таких обычно располагают посольства многочисленных, но не крупных стран, это чтоб каждый появившийся там был либо своим, либо подозреваемым.

Ворота из ажурно загнутых прутьев раздвинулись быстро, мотор там помощнее, чем на воротах нашей фирмы, автомобиль остановился перед крыльцом двухэтажного домика.

Мы выбрались наружу, и машиночка ловко спустилась в подземный паркинг прямо под домом.

– А теперь наверх, – сказала Рафаэлла, возвращаясь к роли хозяйки. – Не споткнись, ступенька.

Дверь в квартиру распахнула с некоторым усилием, что и понятно, между декоративными пластмассовыми панелями с двух сторон проложен толстый стальной лист во всю длину и ширину, из пистолета или автомата не пробить, работник ФСБ должен быть защищен вдвойне.

Квартира чем-то напоминает мою, тот же минимализм и артистическая небрежность, просто устройство для жилья, не уютное или милое гнездышко. Здесь уютно работать, спать и вообще жить, а на красоты можно посмотреть, включив огромный телевизор на полстены.

– Располагайся, – сказала она. – В холодильнике мясо и рыба. Что разогреть?..

– Что больше любишь, – ответил я великодушно. – Я понимаю только белки, жиры, углеводы.

Она посмотрела с интересом.

– А еще говорят про какие-то витамины…

– Это мелочи, – сказал я. – Все равно откуда-то берутся. Не против, включу кофемолку?

– Не про…

Кофемолка затрещала размалываемыми зернами, Рафаэлла запнулась, посмотрела на меня дико.

– Это ты?

– Она сама, – ответил я. – Догадливая у тебя. Учись.

Она покачала головой, продолжая рассматривать меня сузившимися глазами.

– Если еще и латте сделать догадается…

Я мысленно порылся в меню, есть такое, а в контейнере с молоком хватит на два чашки, молча дал команду сделать один латте и один двойной эспрессо.

Рафаэлла с округлившимися глазами наблюдала, как в первую чашку, заполненную черным напитком до половины, хлынула снежно-белая струйка.

– Ниче себе… Даже пальцем не потыкал! Теперь верю, что доктор наук.

– Да ладно, – сказал я благодушно. – Любой водопроводчик умеет.

Она покачала головой.

– Что у вас за водопроводчики такие…

Я взял чашки с подноса и переставил на стол.

– Мне хватит чашки кофе, да и ты, судя по твоему дыханию, не голодна.