...султан моей души (СИ)

— Но если ты станешь здесь пашой, как ты добьёшься независимости? Ведь османам должен принадлежать весь мир, эта воля Аллаха и нашего предка Османа, — что значит, османы никогда не отступятся ни от какого клочка земли. Да что об этом говорить, когда Константинополь и Рим их самая большая мечта и главная цель? Влад сглотнул: иногда Лале чересчур упряма.

— Да, было бы проще, если бы дочь династии могла сменить веру и выйти за вассала, — и вернулся к коню. Пора заканчивать. А то ветер поднимается, не хватало ещё, что бы животное заболело из-за их тяжких разговоров. Лале снова опустила голову. Тупик.

«Земли чужие вижу, нечестивые. Человек, что хранит тебя в сердце, похоронит ещё при жизни, как только стены златого града падут. Не встретишь его после, умрёшь в одиночестве, утопая в воспоминаниях…»

Лале вздрогнула, и покрутилась на месте, оглядываясь. С чего бы ей сейчас вспомнить о словах старой женщины? Влад продолжал мыть коня, не заметив странностей. Почти закончил. Она переступила с ноги на ногу и шёпотом спросила:

— А если дядя не будет против? — чуть не выронив мочалку, Влад резко повернул к ней голову. Ясный и настойчивый взгляд Лале даже испугал.

— Ты?! — и он перешёл на шёпот. — Султан тебя любит, но не до такой степени, чтобы пойти против традиций, — и поспешил закончить с мытьём. Лале немного помолчала.

— Почему нет? Вот, например, Лале-хатун «умрёт», а в Валахии у тебя появится жена, такая же пленённая османами, например… назови какое-нибудь имя, — и всё шёпотом. Влад закончил, летнее тепло помогло быстро высушить коня. Гриву лучше обрезать в другой раз. Они зашли в конюшню, и всё это время Влад молчал. Лале начала нервничать. На улице уже не было слышно голосов. Считай, они здесь совершенно одни.

— Лале, не будь ты племянницей султана, я бы без раздумий согласился, — заперев стойло Граната, Влад подошёл к неё и осторожно взял ладони в свои. — Я очень рад, что ты так сильно доверяешь своему дяде. Но в лучшем случае он забудет об этом, в худшем — отдаст тебя за старого пашу, а моя голова полетит с плеч, — оба окажутся в проигрыше.

— Хорошо, я не говорю об этом, и буду всю жизнь одна. А что насчёт тебя? — Лале отвела взгляд на открытые ворота конюшни. Влад улыбнулся: да быть не может, что она ревнует. Но она ревнует. Не только вам с Асланом страдать, юный Дракула!

— Боишься, что я женюсь на какой-нибудь валашской молодой княжне? — он притянул к губам её ладони и поцеловал каждую.

— Да, — его госпожа всегда честна, и это так приятно.

— Этого не будет, — он лучше поддержит брата и останется один на всю жизнь.

— Правда? — Лале подошла непозволительно близко. Всегда именно она делала подобный шаг, начиная с тюрбе, заканчивая этой конюшней.

— Правда, — он не мог не обнять её сейчас, когда она так нуждается в этом.

— Дурак, — Лале уткнулась лбом ему в грудь. Макушка почти доставала подбородок. Бриллиантовая тиара, которую Лале почти никогда не снимала, впилась в шею. — Если так случится, то я буду рада, заведи ты семью, — слова прозвучали неохотно, тяжело произнести нечто подобное любимому человеку. Но на подобную искренность была способна только она!

— А если я попрошу о том же? — и поцеловал в макушку. Сегодня прямо день поцелуев; нельзя упускать такую возможность побыть вместе.

— Нет, — она тут же отошла от него и осторожно вытерла глаза.

— Ты же… Лале, не плачь, — но подойти девушка не дала, выставила руку вперёд.

— Я не плачу, не буду плакать, — тиара немного съехала на бок. Но сейчас не до украшения.

«Человек, что хранит тебя в сердце, похоронит ещё при жизни, как только стены златого града падут. Не встретишь его после, умрёшь в одиночестве, утопая в воспоминаниях…»

— Вла-а-ад, ты здесь?! — звал Аслан. Вообще, Влад ему многим обязан. Например, жизнью. Ревность такая штука, что может спровоцировать на убийство. А они живут в одной комнате — и Влад жив-здоров. Более того, Аслан постоянно хитрил, предупреждая их вот таким образом о своём приближении. И не важно, один он или с кем-то. Лале выпрямилась, подняла голову и часто задышала.

— Здесь! — Лале смотрела ему в спину. У входа показался Аслан вместе с Раду. Что удивило госпожу: у мальчика должны быть занятия. Так почему? Аслан со серьёзным лицом что-то сказал Владу, и братья ушли. Аслан повернулся к ней, и они пошли навстречу друг другу.

— Что такое? — не успела спросить, как Аслан схватил её за плечи.

— Врать не буду: султан позвал их к себе, так как из Валахии пришли дурные вести, — парень сглотнул. Сказал, он это сказал. И отвёл взгляд.

— Какие именно, Аслан? — Лале очень понятливая девушка. И довольно терпеливая. Будь она напористей, схватила бы его за грудки. Но не стала. Под этим пытливым взглядом было очень неуютно.

— Подробностей не знаю, но Влад II и его сын Мирча мертвы, — будущее, которое они с Владом представляли, было разным. И даже если оно виделось им порознь, оно не было настолько ужасным. Влад знал, что валашский трон несёт за собой страх потери и предательства, и всё-таки надеялся, что его семью эти ужасы обойдут стороной.