Сумасшедшая шахта

- Да эта человечина, теща его, не хотела, чтобы Черный с дочкой виделся и всякие гадости ей про него говорила. Вот крыша у Полины и поехала - они ведь с Черным не разлей вода были... А эта змея рада - наняла психиатра и тот напел Черному, что ради дочери он должен забыть ее. А жить в одном городе с дочкой и не видеть ее он не смог... Вот и умотал в тайгу от себя подальше...

***

Мы вернулись с Шурой через десять минут с картонным ящиком. Коля бросился к нему и начал его распаковывать.

- Смородиновый ликер... Двадцать восемь оборотов... И столько же сахара, - вынув одну бутылку, разочарованно протянул он. - Хотя двенадцать бутылок...

Лишь только мы разлили пахучий ликер в хрустальные стаканы, принесенные Инессой, в проеме двери появилась Ольга. Она была столь обольстительна в длинном обтягивающем черном платье и черных лодочках на высоких каблучках, что все мы замолчали и, затаив дыхание, уставились на девушку. Насладившись произведенным эффектом, Ольга неторопливо направилась к столу. И тогда выяснилось, что у платья сбоку имеется длинный вырез, при ходьбе обнажающий неимоверно изящную, стройную ножку.

- Конец тебе, Черный... - прошептал Бельмондо, сидевший рядом со мной. - Завидую...

- Похоже, да... "Красавица - это миг, подрубающий вечность..." говорят японцы... - пробормотал я, не сводя зачарованных глаз с выреза в котором вот-вот должна была появится сразившая меня наповал точеная ножка. Вот змеюка!

Ольга подошла ко мне, легким движением руки сбросила мою ногу на пол (по понятным причинам я сидел, заложив ногу на ногу) и устроилась у меня на коленях. Ее мягкая, горячая попка пришлась ко двору и его обрадованный хозяин немедленно полез из кожи вон. Игриво поерзав, Ольга привела его в твердокаменное состояние и, затем нежно поцеловав меня в губы, зашептала на ухо:

- Останемся на недельку? Не пожалеешь... - и когда я тяжелым вздохом дал ей понять, что нахожусь в полной ее власти, перепорхнула на соседний стул...

К счастью, в это время Инесса водрузила на стол два блюда с запеченными молочными поросятами. Если бы не они, я бы немедленно утащил Ольгу куда-нибудь в уединенное место... Но поросята своими поджаристыми бочками смогли укротить мой пыл и, немного успокоившись, я начал в поисках ножа шарить глазами по столу... Найдя нож, поднял глаза на Ольгу и, увидев ее откровенный полуоткрытый ротик, ее желающие прикосновений губы, забыл о поросятах...

...Я до сих пор чувствую Олины губы... Мягкие, эластичные, трепетные, в момент поцелуя они заставляли помнить только о себе... В живом своем танце они играли прикосновениями, обнимали и ласкали... Они согревали проникновенным теплом, они не обещали - они отдавали все...

О, господи, как мы напились! На этот раз пили все - Шура со своими соратниками, включая Инессу, и Ирина Ивановна... Именно последняя сподвигла уже не вязавшую лыка Ольгу танцевать кан-кан на столе. В разгар веселья пришел Смоктуновский, самовольно оставивший свой пост у клоповника с Худосоковым. Минут пять он стоял в проеме двери с разинутым ртом, наблюдая за скачущими на столе девушками. Увидев его, Ольга спорхнула со стола, подскочила к нему и повела к нам. Ничего не понимающий Иннокентий попытался вырваться, но Ирина Ивановна, схватив его подмышками, втащила на стол, обняла и крепко поцеловала в губы. Когда поцелуй закончился, рядом с ними уже стояла Ольга с искрящимся бокалом смородинового ликера. Вдвоем с раскрасневшейся Ириной Ивановной они влили напиток в горло поэта будущих лет и, когда тот откашлялся, взяли его под руки и продолжили танец уже втроем...

Выпив еще по фужеру, мы начали танцевать вокруг стола летку-енку, закончившуюся принципом домино, после исполнения которого мы все по двое по трое расползлись по углам комнаты. Пьяненького Шуру кто-то нарядил в лапти, снятые с "деревенской" стены; он ходил в них с пустым бокалом от группы к группе и, пошатываясь и пьяно улыбаясь, всем говорил:

- Я вас отблагодарю... Всех отблагодарю... Вы будете счастливы, очень счастливы...

Когда он с этими словами приблизился ко мне и подсел рядом, я, криво улыбаясь, спросил его:

- Шур, а Шур, Елкин-то чего опять не выкинет? Похоже, не такой он уж тебе преданный...

- Почему не преданный?

- Ящик с Ольгой упер...

- А... Дык... это я его попросил... девушке помочь...

- Как помочь???

- Он сразу мне доложил, что девица клинья под него подбивает... Ну я, хохмы ради, и попросил ей помочь...

-Так ты знал, что в ящике мусор?

- Нет, не знал... Откуда?

- Так, значит, мы корячились, корячились, а ты взял и отдал ящик Ольге...

- Так все же хорошо кончилось...

- Ну, ну... Хорошо... Кирпичами и опилками... Ой, Шура, отойди лучше от меня... Щас разойдусь, как это море на картине Айвазовского и утопнешь ты в моем море гнева...

Шура, виновато улыбаясь, пожал плечами, встал и опять начал ходить по кают-компании со словами: "Я вас отблагодарю... Всех отблагодарю..."