Сумасшедшая шахта

Разбудила меня Ольга под утро. Стряхнув с себя сон и увидев ее стоящей предо мной в мягком утреннем свете, я сказал:

- Нет, не верю... Не верю, что спал с тобой... Ты такая... Ты такая небесная...

- Небесная?

- Небесная и в тоже время моя... Эта невозможное совмещение и есть, наверное, полное счастье...

В лучезарном лице девушки мелькнула тень озабоченности и я, снимая ее, продолжил:

- Ты сейчас моя... А счастлив этим я буду всегда...

Ольга светло улыбнулась и набросилась на меня. И мы занялись любовью в четвертый раз...

- Пошли погуляем? - попросила она, когда мы откинулись друг от друга. Люблю гулять ранним утром... По росе... Еще не поздно.

И мы оделись и, обнявшись, пошли гулять по редколесью, окружавшему шахту. Было тепло, только что поднявшееся над тайгой утреннее солнце слепило глаза. Мы молчали и думали о своем. Я выдумывал предлоги для встреч в будущем и не находил их. "Встречи в озабоченной Москве... - грустил я. Это - нечто... Это - голая физиология...Неужели все позади? И она опять думает о своих долларах..."

И в этот момент метрах в десяти от себя мы увидели Колю и Ирину Ивановну. Они занимались любовью в густой траве, покрывавшей небольшой пригорок.

Спрятавшись за стволами берез, мы стали наблюдать за любовниками.

- Он только что проспался и пытается наверстать упущенное... ухмыльнулся я, разглядев одутловатое Колино лицо.

- А она - ничего, в теле, полногрудая... Ты, наверное, тоже таких любишь? - ревниво спросила Ольга, заметив по моему лицу, что я наблюдаю именно за Ириной Ивановной.

- Мне нравишься ты. Твой тип. Крутая попочка, стройные бедра, длинные ноги, не утопший в жиру пупочек... - перечислил я свои приоритеты и, закончив, повалил девушку в траву.

Ольга приняла мое приглашение со страстью. Скинув с себя одежды, мы начали кататься по росистой траве и в конце концов оказались под стогом сена, явно накошенном Шурой для Инессиных коров.

- Я первый раз в стогу трахаюсь! - прыснула Ольга, выдувая мне в лицо, попавшую ей в рот травинку. - А ты?

- Мне вообще кажется, что я трахаюсь пятый раз в жизни...

- Господи, кончаю! От слов твоих кончаю. Быстрее, быстрее, быстрее... А!!!

- Ну, ну! - не успев прийти в себя, услышали мы голос Коли. - Очень, очень неплохо. Вас надо в шестых классах показывать на уроках сексуальной грамотности...

Совершенно не смутившись, Ольга подошла к нему, как и была, нагая, и, указывая на ремень рюкзака, спросила:

- А это что такое?

- Это рюкзак с долларами из восстающего. Узнаешь?

- Узнаю. А почему он с тобой?

- А что, я дурак его оставлять где попало? У меня за спиной как в банке... Хватит валятся, пошли завтракать!

***

Я вышел к Конторе первым (Ольга с Ириной свернули по своим делам в орешник, а Коля остался их караулить). Когда родное уже здание начало показываться из-за посвежевших за ночь берез, я услышал доносящиеся от него незнакомые отрывистые голоса. Сразу же упав на четвереньки я подкрался поближе и на асфальте перед подъездом увидел ее обитателей, в том числе и Бельмондо, лежащих в ряд лицом вниз. Вокруг них стояли разношерстно одетые люди с автоматами.

2. Опять нападение! - Выпускаем буйных. - Достаем оружие и берем заложника. - Битва при Шилинке. - Притча во языцах во главе положения...

- Ну, что, будем буйных выпускать? - спросил Николай, выслушав мой рассказ. - Они голодные, долго с ними возится не будут...

- Ну-ну... - усмехнулся я. - Поди, попробуй. С тобой они точно долго возится не будут.

- Давайте спустимся в шахту, в комнату, в которой мы сидели... предложила Ольга. - В камеру взрывников... Там что-нибудь придумаем. Не лезть же прямо сейчас на рожон?

- Нет, лезть в шахту глупо... - покачал я головой. - Надо прямо сейчас бежать в тайгу и там партизанский лагерь организовывать. Шахта - это мышеловка.

- Он прав, - согласился со мной Николай. - Вы оставайтесь, а я к буйным пойду. Мне все-таки кажется, что кормильца своего они выручат... Ждите меня на свалке металлолома.

И, не дожидаясь утверждения своего решения, он отдал мне рюкзак с долларами и вкруговую пошел к стволу.

Пожав плечами, я попросил женщин идти на свалку, а сам решил вернуться к Конторе. Прокравшись к ней, увидел, как Шуру с компанией пинками подняли с асфальта и повели внутрь здания. Лица у пленных были непроницаемыми. Один лишь Борис надменно улыбался.

Через полчаса мы с Ириной Ивановной и Ольгой сидели среди искореженных и заржавленных вагонеток, вентиляционных труб, железных бочек, списанных электровозов и всяческого другого лома. В окружавших свалку зарослях было много лимонника, калины и смородины. Послав женщин подкрепиться этими дарами природы, я принялся при помощи ножа закапывать рюкзак с долларами рядом с кучей отходов слесарной мастерской. Закопав его на глубину около тридцати сантиметров, навалил сверху обрезки листового металла и металлическую стружку.