Сумасшедший профессор

К сожалению, не обошлось без казусов — ГДЕД обосновался не только в нужных выходах, а решил работать на всех доступных. Проявилось это в том, что через три недели, слегка простыв я, вместо кашля и чихания начал плеваться этими дурацкими шариками, на этот раз — мутно-белого и зеленоватого цвета, а заполучив насморк был вынужден вместо носового платка использовать пылесос. Через месяц ГДЕД добрался до потовых желез и это уже вызвало проблемы: пленка была прочной, отрывалась только по достижению заданного минимального объема, а до того висела и наливалась, как виноград — обнаружилось это в бане и принесло мне некоторые неудобства, а также совершенно излишнее внимание окружающих.

Но, несмотря на эти мелкие шероховатости проект был доведен до конца и сдан счастливому заказчику, что принесло профессору Грубову достаточные средства для того, чтобы расплатиться с долгами и начать новые, еще более удивительные исследования.

Глава 9. Преобразование природы

Профессор Грубов сменил область деятельности.

Конечно же, не по своей воле, а интригами своего врага, профессора Левандовского. Случилось это после того, как Левандовский назвал одно из последних изобретений Грубова — Многоствольный Карабин с Криволинейной Траекторией Стрельбы (МноКаКриТраСтр) граблями. В принципе, он и впрямь был похожи на грабли — а как еще можно реализовать стрельбу за угол из десятка стволов? Ехидный критик не учел того, что макет МноКаКриТраСтра был действующим, хотя и мелкокалиберным. Итогом обсуждения на научно-техническом совете был тот факт, что Грубов загнал Левандовского на крышу главного корпуса, попутно начинив его парой сотен очень мелких пуль. После чего ему пришлось уволиться по собственному желанию, хотя, конечно, никакого желания увольняться у профессора не было. Он по этому поводу очень сильно возмущался — даже написал в заявлении, что увольняется по собственному желанию профессора Левандовского, присовокупив пару ярких эпитетов в его адрес. Скандал заминали на уровне ректора, который, от греха подальше, предложил Грубову возглавить лабораторию на кафедре генетики. Профессор отказался, и тогда наш хитроумный руководитель со вздохом сказал, что придется назначить на этот пост Левандовского — так вопрос был улажен.

Некоторое время профессор пребывал в депрессии. Он уже привык создавать оружие, и в его голове роилось огромное число самых разнообразных идей. Например, ему удалось решить задачу, над которой безуспешно бились лучшие умы военной науки — улучшить точность минометов, которые метают свои мины не в цель, а в сторону цели. Решение было, как всегда у профессора, простым и элегантным — он придумал метать в сторону цели не мину, а сам миномет, с тем, чтобы тот, приближаясь к цели, пальнул прямо в нее. Я восхищенно назвал это устройство мино-минометом, на что профессор меня отругал — по сути, это был минометомет.

К сожалению, разработкой оружия в наших университетах занимаются только кафедры теоретической механики, так что перевод на другую кафедру опускал перед ним непреодолимый шлагбаум, препятствующий военным разработкам.

Но вскоре депрессия покинула профессора, и он с головой ушел в генетические исследования и эксперименты.

Его всецело захватила проблема управляемого быстрого мутагенеза. Дело в том, что обычный мутагенез — дело крайне мутное в том смысле, что непонятен его результат. Воздействуя мутагенным фактором на что-либо ты никогда заранее не поймешь, что получится в итоге — приходится делать много опытов в надежде, что какой-то результат даст нужное свойство. Правда, в последнее время появились всевозможные способы точечной редакции генов, но такого оборудования в нашем университете не имелось. Конечно, гений профессора Грубова мог бы создать такой инструментарий — его наноножницы, позволяющие вырезать нужные фрагменты клеточных стенок до сих пор ищут на кафедре цитологии, но его не устраивала его точечность. Заменить фрагмент гена Гы, чтобы ускорить экспрессию белка Бу и в результате получить ускорение ингибиции и что-то в этом духе — это его не устраивало. Его целью было, как он сказал мне однажды за ужином, шарахнуть мутагеном по объекту и получить результат сразу, а не через восемнадцать поколений.

Кроме того профессора не устраивала сама схема исследований — что вот есть объект, есть мутаген, второй воздействует на первый, а ученый сидит на бережку с удочкой и пытается выловить что-то в мутной водичке мутагенеза (об этом он толковал уже за завтракам). Все на свете надо делать быстро — это девиз профессора Грубова и все решения он ищет именно в этом направлении.

И решение он нашел. Воздействовать надо мутагеном не на объект, а на другой мутаген! Это даст ускорение исследований даже не в два, а в сорок два раза (я не совсем понял выкладки, из которых это следовало, а переспросить постеснялся). После этого оставалось лишь найти искомые два мутагена и стравить их между собой.