Сумеречный Сад

Я рассматриваю видимый сад. Очевидно, что эта маленькая полянка только часть большого комплекса, размером почти что с парк, кажется, примыкающий к великолепному зданию. Это дворец? Какой эпохи? Древнее царство? Среднее? Я не разбираюсь в египетской истории достаточно, чтобы определить по костюмам и архитектуре. Но если это дворец и мы рядом с пирамидами, значит, сейчас не Новое царство. К этому времени правительство переехало южнее, ближе к Фивам.

Почему я вообще повторяю лекцию по истории? Это все не настоящее. Просто часть испытания. Мой путь «дальше» в Сад. Лишнее изумление только сбивает с толку.

С другой стороны, сбылась моя мечта. Жажда путешествовать, увидеть Египет. Наконец-то осуществилась, причем в костюме, как будто я персонаж! Международный туризм, обернутый в интерактивный театр.

– Почему ты улыбаешься? Тебе что-то известно?

Она привстала на кушетке и всматривается в мое лицо.

– Что? Нет, я просто… Я рада быть здесь. Вот и все.

– Тебе что-то известно? – Ее язык заплетается. – О моей Рассказчице? О моем ребенке?

Мне казалось, это я рассказчица? И… ее ребенок?

Женщина скидывает ноги на землю, глаза ее по-прежнему затуманены.

Ее опоили?

Я смотрю на стражника. Он же видит, что ей плохо.

Он сменил позу и снова стоит у женщины за спиной. Руки у него теперь по бокам. Будто ему может понадобиться кинжал.

Я качаю головой и поднимаю руку вверх.

– Мне ничего не известно.

У нее на глазах нарисованы две параллельные линии и завиток, хорошо знакомый любителям Египта, но сейчас она подозрительно щурится на меня, поджав окрашенные маком губы.

Она младше, чем я думала. Мы ровесницы. Волосы цвета блестящего оникса заплетены в узкие косички, достающие ей до плеч. На груди у нее такое же украшение, как у меня, но куда более богатое: бирюза, фаянсовые бусы и кораллы, нанизанные на золотые нити. Эта женщина – олицетворение богатства и привилегий.

Я вдруг остро понимаю, что оказалась на положении прислуги и к чему в Древнем мире может привести недовольство хозяина.

– Я… Мне кажется… – Как мне отсюда выбраться?

Может, просто уйти.

– Я скоро вернусь. Через пару минут. Мне нужно кое-что взять, чтобы… рассказать историю…

Я кланяюсь и ухожу по той же дороге, что и пришла. Почему я поклонилась?

Ну ты даешь, Келси.

Я пересекаю маленький дворик, начинаю бежать обратно по завешенной листьями тропе или, по крайней мере, очень быстро идти – насколько позволяет платье.

Куда бежать? Инстинктивно я бегу к музыке. Может быть, я надеюсь увидеть знакомый Сад, а может, я хочу затеряться в толпе, потому что где много людей, там есть шанс остаться незаметной.

Я протискиваюсь сквозь низкорастущие ветки оливы, по залитым огнями факелов дорогам, где стоят вытесанные из камня скамейки. Поворачиваю на более широкую дорогу, обрамленную с двух сторон маленькими сфинксами, как перчатками из устрашающего камня. Впереди нарастает музыка, в конце дороги скопище людей преграждает путь в другой сад, над которым склонились два платана.

Я подбегаю к саду, скольжу ближе к деревьям, а затем за спинами у собравшихся – все они смотрят в сад и хлопают в такт ударам барабана, пульсирующего под радостной мелодией струнного инструмента.

Просачиваюсь на пустое место в кругу из тридцати или сорока человек, будто имею к ним отношение. Платье у меня, по крайней мере, соответствующее. Если это и костюмированная вечеринка, то точно самая организованная в моей жизни.

Ой… Кажется, костюмов на всех не хватило.

Внутри круга танцуют пять обнаженных женщин в золотых украшениях.

Руки сами сжимаются в кулаки, дыхание выходит рваным. Это форма эксплуатации? Они рабыни? Их заставили танцевать голышом перед богатыми гостями, несмотря на унижение?

Я просматриваю реакцию на освещенных факелами лицах. Женщины и мужчины смеются, хлопают, но многие женщины прикрывают плечи полосками белого хлопка, которые только под грудью переходят в пригнанные платья. А на лицах танцовщиц – искренняя радость.

В голове всплывают фрески времен Древнего Египта. Женщин изображали как одетыми, так и раздетыми на церемониях и общественных мероприятиях. Возможно, моим суждениям из двадцать первого века тут не место.

Будто чтобы подтвердить мое наблюдение, в круг врывается мальчик восьми-девяти лет, тоже абсолютно голый, болтая косичкой на обритой голове.

Молодая девушка в стороне возмущенно кричит, уводит ребенка за плечи подальше от танцовщиц.

Мальчик брыкается, пока его тащат, и весь круг разражается смехом.

В ту же секунду кто-то сзади хватает меня за руки.

– Эй! – Я пытаюсь повернуться, но нападающий держит крепко.

За моим плечом показывается лицо стражника, который нашел меня на краю сада. Глаза его полыхают злобой.

– Что ты себе позволяешь, Кепри?

Сжав зубы, я яростно шиплю ему в ответ:

– Отпусти меня.

Он не отходит, но отпускает руки.

Спиной чувствую жар горячей груди стража, его намазанная маслом голова блестит в свете факелов.

Я бегу.

Через круг, между танцовщиц, как мальчишка.

Женщины расступаются и перестают танцевать.

На другой стороне толпа расходится в недоумении, и я могу проскочить.