Сумеречный Сад

– У тебя вообще ничего в голове не держится? Хамерернебти – главная жена. Это ее стол, за ним сидят ее служанки. Рехетре – вторая жена. Она сидит там. – Она указывает на стол в дальнем конце зала. – И ее прислуга тоже. И ты.

– Где же именно должен сидеть Рассказчик?

Она закатывает глаза.

– Какое мне дело до того, где ты будешь сидеть?

Ладно.

– Держись подальше от девушек Хамерернебти. Они тебе глаза выцарапают.

Толпа медленно расступается, но теперь разделение более заметно.

– Они соперницы, да? Хамерернебти и Рехетре?

– А ты как думаешь? Сын Хамерернебти займет трон после смерти Менкаура, а ребенок Рехетре – да ты и сама знаешь.

«Тебе что-то известно? – спросила меня вчера сонная женщина. – О моем ребенке?»

Нет, Рехетре. Я ничего не знаю.

Но что-то мне подсказывает, что должна выяснить.

С другой стороны в комнату входит женщина в белом, за ней следует свита из девушек и несколько мускулистых мужчин – кажется, стражники.

Толпа расступается, пропуская ее к креслу в середине стола, принадлежащего, по словам моей сопровождающей, главной жене.

Вот она какая, Хамерернебти. Высокий лоб, широкие скулы, приятное выражение лица, не подтверждающее описание ее злобной свиты. По обе стороны от нее садятся четыре женщины, остальные сбиваются с ног, поднося новоприбывшим маленькие кувшины и свежий хлеб.

Слюнки текут при виде хрустящих булок. Когда я последний раз ела? На протеиновых батончиках и лежалых сырных крекерах далеко не уедешь.

Я хочу спросить у моей провожатой, могу ли я взять что-то со стола, но она уже пропала.

Никто не обращает на меня внимания. Я направляюсь к столу с едой. Тарелок нет. Я набираю две булочки хлеба и полные руки черного винограда и ухожу к длинному столу Рехетре. Я выбираю стул ближе к концу, где никого еще нет. Надеюсь, со мной никто не будет болтать.

Вскоре повторяется процессия Хамерернебти – в комнату входят вторая жена, ее свита и стражники.

Рехетре похожа на главную жену, но моложе, меньше. Ее процессия такая же пышная, но она уступает сопернице в харизматичности.

Хамерернебти наблюдает за ней, сощурив глаза.

Главная жена собиралась опоздать и заставить всех ждать, но Рехетре опоздала больше?

После прихода второй жены остальные женщины как по сигналу торопятся занять свои места.

По обе стороны от меня садятся женщины старше меня, но все молчат.

Слуги быстро ставят еду рядом с Рехетре и ее служанками. А затем толпа новых слуг вплывает в комнату к столам у стены, где еда еще не закончилась, и переставляет все подносы на столы перед нами.

Какое облегчение. Мой хлеб и виноград уже закончился, а в животе еще пусто, но теперь прямо передо мной поднос с огурцами и дыней. Я могу питаться этим сколько угодно.

Женщина лет пятидесяти слева от меня наклоняется ко мне поближе.

– Ты новая Рассказчица? Как ей спится, лучше?

Я только что откусила кусок дыни, поэтому с извиняющейся улыбкой жую и проглатываю. Как мне ответить? Права ли я в том, что ее опаивают? А если и так, знают ли об этом ее служанки?

– Я… еще не так много времени провела с ней.

Она кивает, удовлетворенная моим ответом.

– Ну, будем надеяться, ты так же хороша, как Экисибетта. Даже целитель Багадур не может ей помочь.

Безумие. Как мне отсюда выбраться?

На плечо ложится тяжелая рука. Я вздрагиваю и оборачиваюсь.

Это вчерашний стражник, который ко мне неравнодушен.

– Что ты тут делаешь? – Голос низкий, угрожающий, еще и вид угрюмый. – Она хочет, чтобы ты сидела рядом с ней.

– Сейчас? – Пульс стучит. Мне придется изобретать историю на месте, как в упражнении на импровизацию?

– Сейчас.

Он, не церемонясь, тащит меня к середине стола и сажает на стул рядом с Рехетре.

Она увлечена финиковым пирогом и не обращает на меня внимания.

Я смотрю на стражника. Он кивает и глазами показывает на царицу. Очевидно, мне нужно начать исполнять свои обязанности прямо сейчас.

Возможно, я теперь – древний эквивалент наших постоянных спутников – гаджетов. Должен ли рассказчик вещать в любое время дня и ночи, как начавшийся тысячи лет назад онлайн-кинотеатр?

У меня не получится. Я не знаю никаких историй, даже не знаю, как – или нужно ли вообще – обращаться к этой женщине. Если это испытание, то я его провалю.

Стражник стоит от меня по левую сторону. Я наклоняюсь к нему, повернув голову, и шепчу.

Он нагибается и слушает с нахмуренным лицом.

– Слушай. – Я стараюсь звучать умоляюще. – Я не очень-то хорошо рассказываю истории. Не знаю, зачем меня сюда привезли… Наверняка есть более подходящие…

Моя тирада заканчивается вскриком. Стражник снова ставит меня на ноги и вытягивает из-за стола.

Я путаюсь в ногах и падаю на него.

Он рывком прижимает меня к стене зала.

– Что ты делаешь?

– Я не Рассказчица…

– Какими неправдами тогда ты попала сюда? – Его лицо наливается кровью, глаза сверлят меня.

Я неровно дышу. Оглядываюсь на других женщин. Кто-нибудь смотрит? Но кто вообще может вступиться за меня?

Стражник сжимает мое предплечье так, что золотые браслеты врезаются в кожу, и шипит на меня: