Сумеречный сказ

Смурая земля впереди сменялась топкими болотами, меж коих извечно мелькала морошка. Повсюду торчали кривые ветви сухостоя, противно скрипевшего над головой. Меж пней и поросших лишайником деревьев тянулся колдовской зеленоватый туман, от которого веяло страхом и тревогой.

— Как здесь можно жить вообще. — Рогнеда обхватила себя руками в попытке согреться. — Мрачно, жутко.

— В этом весь смысл, — заметил Кирилл. — Никто не станет сюда соваться без особой причины, поэтому это самое лучшее место, чтобы прятаться и жить в одиночестве.

— Могу понять, почему здесь обитает Дубровец, но ведь Баба-Яга живая. Ну относительно, — торопливо добавила Рогнеда, заставляя Змея усмехнуться.

— Варвара ушла на болота незадолго до твоего появления здесь и с тех пор больше не выходила за пределы Болотистых земель. Можешь считать это добровольным отшельничеством.

— А как считаешь ты? — спросила оборотень, пиная очередной камень. Тот пролетел пару метров и звонко плюхнулся в болото, что тут же словно зарычало на всю округу.

— Иметь возможность быть рядом с тем, кто любит тебя и кто дорог тебе, но отворачиваться от этого в угоду собственной гордости? Пожалуй, буду считать это полнейшей глупостью и трусостью.

Рогнеда перевела на него удивлённый взгляд и хотела что-то спросить, но Змей приложил палец к губам.

— Сплетничать на пороге негласной царицы Нави — дурной тон, — прошептал он, глядя на чёрных воронов. — Идём, и так много времени потратили в пустую.

Баба-Яга

«Давно то было, уж не помнит правды никто. На свете милом голубка жила, за любовью своей на смерть пошла. Оценил чернокнижник сей нрав, и порешил он так: “Сердце моё в груди своей вечно храни и за Навью со мною следи. Навечно станешь моей, голубушка из дальних земель”».

Рассказ Елены Прекрасной о своей сестрице Варваре

Точные времена забыты, Явь

Жил на свете купец, и было у него две дочери, одна другой краше. Старшая с кожей снега белее и косой чернее самой тёмной ночи. Умна и молчалива была Варвара, Премудрой её в семье величали. Рукописи она читала, трав силу разбирала, рисунки диковинные понимала. Очи чёрные от текстов до ночи поздней часто не отнимала: мудрости тайные понять желала. Сетовали няньки, унять всё нрав пытались да к делам женским приучить. Одначе не слушала их Варвара и на своём твёрдо стояла.

Младшенькую же дочку Еленой Прекрасной прозвали. Стан тонкий и высокий всегда шёлковые сарафаны скрывали, а в светлых косах жемчуга да яхонты сверкали. Мила и весела была Елена, не знала она словно печали и всем приветливо улыбалась. Танцы и рукоделие, песни да стихи — вот её предназначение. Любила вся округа красавицу, коя слова ласкового ни для кого не жалела.

Был в семье лад и покой: тятеньку доченьки слушались, делами и домом занимались. Купец нарадоваться не мог, глядя на голубушек своих. Об одном лишь жалел — жёнушки милой нет подле них. Унесла её болезнь лихая и оставила купца вдовцом. Хорошим он человеком был, с хозяйством домашним и торговлей богатой. Жена б новая ему во всём пригодилась, да только не находилось пригожей. Посему порешил он, что один с дочерями останется, а как выдаст дочерей замуж, так отыщет себе приемника-мальчишку, чтоб дело купеческое просто так не пропадало. Так и жили они втроём в хоромах расписных, гостей изредка встречали и слугам наставления давали.

Долго ль, коротко ль, но пришёл срок купцу на торги отправляться: ткани с зерном свои выгодно продать. Упросила Варвара отца с собой её взять, дабы на мир большой наконец поглядеть. Из окон светлицы хоть и видна была вся округа, да токмо не радовала она глаз однообразием своим. Оттого и скука страшная порой сестёр одолевала, о градах шумных и странах далёких грезить заставляла.

Услышав просьбу, согласился купец, поразмыслив для виду недолго: не мог он своим дочерям отказывать, потому как любил шибко. Обрадовалась Варвара и тут же с сестрой вестью поделилась, а та с ними мигом собираться стала. Однако ей отец запретил с ними отправляться: молвил, что нянькам за двумя девицами в землях чужих уследить сложно будет.

— Ты, Лена, за домом следить будешь, возвращения нашего ждать и по хозяйству, коль надо, помогать, — проговорил купец. — Токмо помни, что беречься должна, худого не мысли, молитвы почаще за нас читай. Мы воротимся скоро — соскучиться даже не успеешь. А ежель заскучаешь, так рукописи Варвары почитай. В них, говорят, смысла много, авось чего интересного узнаешь. Коль и это не обрадует тебя, тогда уж к рукоделию вернись: вышивка твоя — загляденье.