Сумеречный сказ

В ответ мавка сдержанно улыбнулась и поспешила уйти с Марьей. Ей, конечно, хотелось задержаться, но она понимала, что это неуместно.

Казимир в нерешительности замер перед ведьмой. Он столько раз представлял их встречу, придумывал фразы и планировал способы мести, а теперь просто стоял и не мог связать двух слов. Олеся совсем не изменилась с тех пор. Все такие же огненные волосы, глаза цвета молодой хвои и несносный характер. Вот только Казимир больше не был тем запуганным юнцом, желавшим всего и сразу.

– Иронично, да? – губы ведьмы дрогнули. – Я думала, мы выучили все фразы и при случае будем, как в пьесе, читать заготовленные реплики. Но на деле – тишина.

– Я хотел тебя убить, – проговорил Казимир, глядя прямо в глаза.

– Немудрено, – Олеся пожала плечами. – Можешь рискнуть прямо сейчас. Лихо точно обрадуется и мигом за тобой явится.

– Пожалуй, воздержусь. Тем более… ну… – Он замялся. Внезапные перемены в жизни выбили почву из-под ног, путая мысли и лишая прежней наглости. – Спустя столько времени я хочу попробовать жить и…

– Любить, – закончила Олеся. – Разумно, учитывая твоего нового покровителя. Оплошать нельзя, иначе… – Она провела большим пальцем по горлу.

Казимир усмехнулся: вырвался из-под защиты одной сестры и тут же попал под покровительство другой – щедрый подарок судьбы. Взглянув на ведьму, спросил:

– А ты?

Кривая ухмылка на миг исказила лицо Олеси.

– Сложно обещать кому-то сердце, когда оно навеки отдано лесу. Без надежды на избавление. Навсегда, – спокойно заключила она. – Нет, Казимир, я в ловушке.

– Ты действительно не можешь покинуть этот лес?

Со слов Марьи, могущественная ведьма оказалась заточена в лесу, не имея возможности выбраться согласно уговору с лешим.

– Со временем начинаешь привыкать к одиночеству. Да и потом, все мои прошлые прогулки из леса заканчивались не очень хорошо.

От тоски в ее голосе Казимиру стало не по себе.

– Я сожалею, – неожиданно призналась Олеся. – Правда. Я не хотела причинять столько страданий людям. Но опьяняющая жажда власти и чувство собственного превосходства вскружили голову, внушили всемогущество, а затем уничтожили. И когда пришел черед раскаиваться в содеянном, было уже поздно. Я увязла в колдовстве, мести и крови. Ирония в том, что ты – единственный, кто мог бы понять меня.

Казимир прищурился, пристально глядя на нее. Он вдруг осознал, что все эти века думал о мести, способах расправы и дальнейшем чувстве свободы, но никогда не придавал значения мотивам Олеси. Всю жизнь ведьма слыла изгоем, до которого никому не было дела, а ведь она хотела жить возле себе подобных, учиться и радоваться мелочам.

– Не надо меня жалеть, Казимир, – прочитала мысли ведьма. – Моя участь была предопределена с рождения. Я это понимаю и принимаю. У всего есть цена.

Она улыбнулась. Казимир хмыкнул, распознав намек. Скрестив руки на груди, спросил:

– Почему ты обратила меня в упыря?

– Ты, как и я, познал силу и власть, а значит, знаком с ощущениями, что они вызывают. Если бы ты тогда явился на мой зов, то я предложила бы тебе стать упырем добровольно, – призналась Олеся.

– Почему не сказала раньше?

Это откровение ошарашило его.

– Ты не спрашивал, – она пожала плечами. – Но что изменилось бы?

– Мои близкие остались бы живы, – прошипел упырь.

– Нет, они бы умерли все равно.

Ее слова повисли в тишине, напоминая, что вечность дана не всем. Казимир, не найдя что ответить, повернулся к двери, как вдруг Олеся подошла к нему вплотную.

– Мне искренне жаль, и если была бы возможность, то я постаралась бы исправить все, – мягко произнесла она. – Однако у меня нет таких способностей, и я виновата пред тобой. Но прошу, исполни мою просьбу.

Упырь с вызовом посмотрел на нее, ожидая подвоха.

– Проживи счастливую жизнь с Забавой, – прошептала Олеся улыбаясь.

– Обязательно.

Казимир кивнул и вышел прочь, оставляя прошлое позади.

Правь

Цветущие хоромы, Правь

Звук шагов Василисы разлетался эхом по широкому коридору, ведущему в гостиную Цветущих хором – обители Девы-Весны. Облаченная в длинное белое платье, расшитое золотистыми нитями, она со всех ног торопилась к Леле. Неожиданное известие заставило Жар-птицу сорваться с места и поспешить к наставнице, чтобы разузнать новости.

Отперев массивную дверь, Василиса скользнула в комнату, оглядываясь. Расписанные сложным узором стены утопали в полумраке, ползущем со стороны высоких окон, распахнутых настежь. Зажженная пара подсвечников отбрасывала извивающиеся рваные тени. Василиса взглянула на тяжелый стол, на котором хаотично лежали пожелтевшие свитки и увесистые манускрипты с поблекшими рисунками. Ковровая дорожка едва приглушала эхо каблуков, пока Жар-птица приближалась к хозяйке хором.