Сумерки Баригора

– И почему же ты решила, что, чтобы стать моей ученицей, нужно, – Седрик замялся, подбирая слова, чем вызвал задорную улыбку Айи, – предложить мне себя?

Виктория снова покраснела и начала объяснять сбивающимся голосом:

– Все в Коллегии знают, что вы, ну, в общем, что вы не против, то есть я имела в виду, что вы любите или, может быть, не любите, я не знаю, но что вы имели отношения, – последнее слово Виктория выделила особенно, – со многими девушками в Коллегии и за ее пределами.

Айя хихикнула.

– И я решила, – продолжила Виктория, выпаливая слова скороговоркой, – что вы захотите… И что, если я так сделаю, вы мною заинтересуетесь и что возьметесь наставлять меня.

Когда она закончила, красными были даже кончики ее ушей.

– Конечно, моя репутация в Коллегии недалека от действительности, хоть и несколько приукрашена, – согласился Седрик, озабоченно глядя на Викторию, – но почему ты решила, что такое поведение тебе поможет?

– Я хотела… Я думала… Вы такой…

– Да девочка просто хотела залезть к тебе в постель, а ты устраиваешь ей допрос, – усмехнулась Айя.

Виктория пискнула что-то неразборчивое и снова закрыла лицо руками.

– Ладно, давайте мы больше не будем обсуждать это, – тяжело вздохнул Седрик. – Не делай так больше, Виктория. А я подумаю о том, чтобы обучать тебя.

– Правда? – Девушка подняла на Седрика влажные от слез и широко раскрытые глаза.

– Да. А теперь иди к себе. Будет лучше, если никто больше тебя здесь не увидит.

– Хорошо, лорд Ардейн, – воскликнула Виктория и, суетясь и путаясь в собственном платье, поспешила удалиться.

Когда дверь за ней закрылась, Айя потянулась в своем кресле, выставляя голые ноги на обозрение Седрика, и пробурчала:

– Зачем ты отослал ее? Мы могли бы сегодня развлечься втроем.

– Уверен, мы и так найдем чем заняться, – хмыкнул некромант, поднимаясь со стула и подходя к своей любовнице. Его рука скользнула по ее обнаженному бедру вверх, и Айя прикрыла глаза, явно довольная развитием вечера.

Баригор, Брасс, 8 июня 3607 года

Когда Фабиан исчез, а Седрик ушел, ковыляя и опираясь на посох, Регин остался один в слабо освещенном коридоре Брасского дворца. Он смотрел на поблескивающую в лунном свете гладь реки, раскинувшейся внизу, впервые со вчерашнего дня размышляя обо всем произошедшем.

Прием дался ему тяжело. Пусть его и учили выступать перед публикой, читать речи и в целом быть в центре внимания, на деле ему ни разу не приходилось этого делать. И вся подготовка лорда фон Моргенштерна, репетиции и поддержка союзников не могли этого изменить. Принцу потребовалось собрать всю волю в кулак, напрячь все силы, чтобы не сбиться и не ошибиться. И это высосало всю его энергию, лишило способности анализировать происходящее и оценивать результаты.

Только поздно вечером Регин наконец смог осмыслить все то, что случилось за день. Его слова и их влияние на людей, собравшихся в зале. То, как оценил прием герцог фон Моргенштерн. И вместе с этим на принца тяжелым грузом опустился и вес этих событий, их значимость для него лично и для всего Баригора.

Регин почувствовал себя маленьким и ничтожным. Однажды в детстве конь, на котором он ехал, взбесился на пустом месте и понес его галопом. Регин тогда еще плохо сидел верхом и был слишком мал, чтобы остановить несущееся животное. Он чуть не слетел с коня и, кое-как вцепившись в его гриву и луку седла, зажмурился и начал молиться Алору, чтобы тот пощадил его. Он не контролировал ситуацию, и ему было очень страшно. Тогда Тобиас и несколько гвардейцев из охраны смогли нагнать и успокоить его скакуна. Все закончилось хорошо. Но спустя несколько лет Тобиас погиб, и больше некому было спасти Регина. В конце концов Алор не пощадил его.

Тревожимый такими мыслями, Регин и пришел в галерею, не в силах успокоиться и уснуть. Ему хотелось забиться в угол и заплакать. Хотелось, чтобы все это оказалось сном. Чтобы в реальности Фридрих не погиб, а страна не погрузилась в хаос. И чтобы ему, Регину, совершенно к этому не готовому, не нужно было решать судьбы тысяч и тысяч своих подданных и идти против собственного брата. Но Регину было шестнадцать, и он прекрасно понимал, что это невозможно. Что ему нужно найти в себе силы, чтобы спасти Баригор, потому что никто другой не мог этого сделать. Но были ли у него эти силы? В этом-то Регин и не был уверен.

Внезапное появление Седрика и знакомство с Фабианом, своим двоюродным дедом, правившим почти сто лет назад, сперва повергло Регина в шок. Он думал, что привык к Седрику и его силам, научился относиться к ним не как к темному колдовству, которого его приучили бояться с детства, а как к мощному орудию в руках союзника. Но когда принц почувствовал силу некроманта, текущую через свое тело, когда весь мир вокруг начал искажаться и меняться, все внутри Регина похолодело. От ужаса он зажмурился, попытался вырваться, но Седрик не дал ему. И принцу пришлось взять себя в руки и открыть глаза. И увиденное поразило его.