Сумерки Бога, или Кухонные астронавты

– Да, работает в группе космологов. На станции есть место людям разных ремесел и интересов: конечно, большинство из нас ваши коллеги – астрофизики, инженеры, физики, астрономы. Есть биологи и антропологи; есть философ. Садом и огородом мы занимаемся вместе, но это, конечно, не для пищевой автономии – так, уступка человеческому, напоминание о доме. Некоторым это все еще нужно.

Земля под корнями трех яблонь рассыпчатая и масляная на ощупь. Зеленые листья кажутся особенно яркими на фоне черноты за пределами сферы.

– Вечная звездная ночь – идеально для творческого вдохновения!

Поэта неоромантика зовут Пауль. Он и в самом деле известен и, вероятно, хорош: Лили, Генрих и Зойка смотрят на него с восхищением.

– Кроме меня здесь еще два художника и писатель, – говорит Пауль. – Мы помогаем ребятам, которые занимаются космогонией, строить гипотетические модели происхождения мира: еще Новалис сказал, что поэт постигает природу не менее глубоко, чем разум ученого; без воображения не открыть Очарованных Кварков, отрицательной массы, не говоря уж о том, чтобы постичь безвременье и бесконечность. Хотите яблок?..

И нам насыпают небольшую корзину маленьких крепких зеленых яблок – они как будто светятся изнутри, – а еще дарят бутылку золотистого фруктового вина; мы единогласно решаем открыть ее, когда достигнем края Вселенной.

Ни на лестницах, ни на словно парящих в воздухе палубах нет ограждений; только пространства лабораторий и жилых секций разделены меняющими цвет и прозрачность панелями, но общественные зоны совершенно открыты, и люди спокойно ходят по краю над головокружительной высотой.

– Мы привыкли, – объясняет Гудрун. – Мы уже во многом другие.

Она удивляется выбору нашего экипажа для экспедиции к краю Вселенной. Очевидно, что лететь должна была команда Богуславы Римской, знаменитого лидера «Персея-2»: ее экипаж вместе уже больше двадцати лет, ходят на «Персее-2» с момента его постройки, у них десятки «миллионных» полетов – за семь лет только к «Андромеде-1» сделано больше десяти рейсов, не считая исследовательских экспедиций, и несколько абсолютных рекордов: 29 субквантовых переходов и 50 миллионов световых лет, покрытых во время исследования межгалактического пространства.

– Только не принимайте, пожалуйста, это лично.

– Не принимаем, – заверяю я. – Но таково было решение Старика.

– Таков был его совет, – мягко поправляет Гудрун. – И на его основе решение приняла Академия.

– А вы разве не следуете советам своего ICU?

– Его зовут Себастьян, – сообщает нам Мари-Клод. – Мы не спрашиваем его советов, мы принимаем к сведению те его расчеты, которые не можем выполнить самостоятельно.

Мари-Клод – кибернетист «Андромеды – 1»; ее кожа черная, как сам космос, а глаза яркие, будто звезды.

– Себастьян имеет постоянный доступ исключительно к рабочим станциям и расчетным узлам исследовательских лабораторий, необходимым в ежедневной научной работе. Для корректировки силовых установок и двигателей стабилизации я подключаю его на пару часов в день, но и то не всегда: мы стараемся максимально справляться своими силами.

– Но вы и не летите меж звезд на миллиарды световых лет в неизвестность, – замечает Эшли.

– Да, не летим, – соглашается Гудрун. – Но в скором будущем, я уверена, в бесконечность уйдут сотни и тысячи подобных «Андромеде» обитаемых сфер с единственной целью поиска знания и гармонии.

– И не вернутся?

– Нет, не вернутся. Вы задумывались, почему именно космические исследования всегда были маркером человеческого прогресса, причем даже в те времена, когда еще не решенными оставались многие социальные и экологические проблемы Земли? Почему и сегодня мы так стремимся все дальше и дальше, за грань бесконечности? По сей день дно земных океанов мы знаем хуже, чем поверхность вдоль и поперек изъезженных Венеры и Марса, Плутон незнаком для нас более, чем иные планеты за тысячи световых лет от Солнца, но мы не останавливаемся в движении ко все более дальним и неизведанным рубежам, вплоть до попытки достичь пределов Вселенной.

– Может быть, потому что непостижимость Вечности и Бесконечности – главный вызов нашему разуму? – негромко произносит Ли Вэй.