Сумерки Бога, или Кухонные астронавты

…Труднее всего оказалось привыкнуть к абсолютной тьме вовне корабля; она плотно прильнула к наружным экранам, куполу рубки и обсерватории, словно их просто заклеили наглухо плотной черной бумагой или накрыли солнцезащитной портьерой: не было видно ни искры, ни проблеска света, оптический визор наглухо залила темнота, и только на экране квантового телескопа по-прежнему можно было увидеть сплетение золотисто-багровых галактических нитей на бездонном фиолетовом фоне, что, конечно, заменой видам живого космоса не было ни в коей мере.

Впрочем, в первые недели полета нас это почти не волновало. С мраком мы свыклись; у научной группы было полно разных дел; во всех жило азартное ожидание, которое усиливалось два раза в неделю перед каждым переходом на 5 миллиардов световых лет. Приборы показывали, как «Эволюция» исполинскими прыжками двигалась сквозь галактические скопления, то исчезая в темной бездне одного безымянного войда, то появляясь в другом, словно зимний ныряльщик, который, набрав воздуха в грудь, погружается в черноту январской проруби, чтобы через минуту, отфыркиваясь и отдуваясь, вынырнуть из соседней. Наверное, энтузиазм этих первых недель и то, насколько, по-видимому, безупречно проходил наш полет, помешали воспринять серьезно странную аномалию, которую зафиксировали Зойка и сестры Сато сразу после второго субквантового перехода, в Холодном Пятне Эридана.

– Мы очень быстро набираем энергию, – сообщила Зойка. – Скорость зарядки энергоблоков выше максимальной расчетной раза в четыре. Ничего страшного, разумеется, просто довольно странно.

Проблематика накопления энергопотенциала была слабым местом стратегии движения через войды. В этих гигантских кавернах Вселенной ткань экзотической темной материи истончена до такой степени, что предсказуемо ожидались трудности с аккумулированием мю-каппа-мезонов, которых в войдах на единицу объёма пространства должно было быть почти на порядок меньше, чем в галактических нитях. На такой случай предусмотрен был план: сокращать количество переходов до одного в неделю, жертвуя временем при разгоне на субсветовых скоростях, а в крайнем случае изменить стратегию и принять решение о выходе в межзвездную область. Противоположный сценарий в таком контексте стал совершеннейшей неожиданностью.

На помощь призвали сестер Сато. Оказалось, что аномалия действительно имеет место.

– Акико говорит, что в Супервойде Гончих Псов плотность темной материи соответствовала базовым теоретическим гипотезам, – сказала Юкико. – Но уже в Сверхпустоте Эридана показатели внезапно резко выросли, а активность субквантовых волн перешла пределы всех предсказаний.

Мы сидели вокруг большого стола в библиотеке и рассматривали длинные полосы перфолент.

– Получается, что удельный вес экзотической материи и количество мю-каппа-мезонов в войдах выше, чем в галактических областях? – недоверчиво уточнила Лили.

– Да. Акико говорит, что это опровергает основополагающие постулаты космологической модели.

– Ну что ж, еще одна загадка! – хлопнул в ладоши Айхендорф. – Ведь за ними в том числе мы и летим, верно?

Впрочем, удовлетворительного объяснения найти так и не удалось. Ойуун пообщался с Лапласом; тот заверил, что все внешние датчики систем сбора и обработки информации работают безупречно, но объяснить космологическую аномалию тоже не смог; впрочем, от него этого и не ждали.

Через две недели мы прошли горизонт наблюдения космических событий; теперь, даже если теоретически на Земле имелся бы телескоп такой мощности, чтобы разглядеть серебристую пылинку «Эволюции» среди мрака и пустоты дальних войдов, нас невозможно было увидеть за пределами красного смещения света. Через пять недель предстояло пересечь космологический горизонт; наши физики находились в радостном предвкушении, а Айхендорф намекал даже, что пора бы доставать штопор. Но не сбылось; следующей – и последней! – расчетной контрольной точкой были девяносто миллиардов световых лет, и мы миновали их, спустя шестьдесят три дня и восемнадцать субквантовых переходов от старта. Предполагалось, что на этой границе должен был быть достигнут какой-то несомненно воспринимаемый результат: например, искажение условно прямого космографического вектора движения корабля, если окажутся верными версии о шарообразной или тороидальной форме пространства Вселенной; или заметное снижение расстояния перехода, вплоть до того, что мы могли оставаться на месте, если бы достигли областей разреженного пространства или тех, где этого пространства попросту нет в силу недостаточного расширения или уже начавшегося сжатия. Но «Эволюция» все так же неслась сквозь черную пустоту, разгоняясь, исчезая и вновь появляясь в таких областях мироздания, для которых не было ни имени, ни координат.