Сумерки Бога, или Кухонные астронавты

Если взглянуть в визир обычного телескопа, то навстречу вам распахнутся глубины бесконечных пространств, полные неисчислимого множества звезд; инфракрасная обсерватория, снабженная монолитным зеркалом метров в десять или пятнадцать в диаметре, даст картину похожую, только на ней вместо звезд засияют мириады больших и малых галактик, набитых в ограниченное пространство горизонта наблюдаемой Вселенной так тесно, что кажется, будто они едва не соприкасаются краями своих шаровых и спиральных скоплений. Но вот мы увеличиваем макрокосмический масштаб до предела – и привычная нам картина непроницаемого, усеянного звездами мрака, исчезает; мы словно оказываемся внутри драгоценного камня в золотых и багровых нитях трещин, прожилок и сколов, сплетенных друг с другом на фоне цвета предгрозового неба. Это картина нашей Вселенной; каждая нить на ней – скопление триллионов галактик, связанных силами тяготения, протянутых через ошеломительную пустоту.

Пустоты в нашем мире куда больше, чем материи; по сути, он из нее состоит: межатомной, межпланетной, межзвездной. Пустые пространства между галактическими нитями называются войды: сотни миллионов или миллиарды световых лет совершеннейшего ничто, где нет ни галактик, ни звезд, где даже экзотическая материя разрежена до минимальной плотности, где почти разорваны связи любых сильных и слабых взаимодействий. Тут нет ничего; только тьма.

Навигационная стратегия экспедиции, учитывая опасность, связанную с мощнейшим энергетическим импульсом, и беспрецедентную дальность субквантовых переходов, которая чрезвычайно затрудняет прогноз на точку выхода, предполагала перемещение от войда к войду с сохранением условного вектора курсового движения.

Как сказал Айхендорф, мы собирались скользить между нитями, из которых соткана ткань мироздания.

Первым на нашем маршруте был Супервойд Гончих Псов – исполинская пустота, протянувшаяся более, чем на полтора миллиарда световых лет; за ним – Холодное Пятно или Сверхпустота Эридана, что в десяти миллиардах световых лет от Земли; немыслимые размеры этих образований позволяли обоснованно предположить, что период схождения и расхождения галактических кластеров соизмерим с расстояниями между ними, а значит, с большой вероятностью мы действительно окажемся внутри войда, а не в центре какой-нибудь новой галактики. Но что будет дальше, предположить не брался никто; предстояло импровизировать, надеясь на собственные опыт и интуицию, и на вычислительную мощность Лапласа, который будет прокладывать дальнейший курс между войдами в таких областях и пространствах, которые скрыты от человека не только расстоянием, но и временем.

Я помню наш первый субквантовый переход на миллиарды световых лет: это было 15 октября 2021 года, ровно в 20.00 по бортовому времени «Эволюции». Как я уже говорил, существует множество версий того, что происходит, когда звездолет исчезает в одной точке пространства, а потом возникает в другой на расстоянии, которое свет преодолевает за время, равное рождению и гибели народов, цивилизаций и целых звездных систем; один философ – интуитивист предположил даже, что астронавты на борту корабля каждый раз умирают, а потом возрождаются вновь, но другими – концепт слишком сложный и небесспорный, чтобы снискать популярность у звездолетчиков. Есть и множество вариантов субъективных переживаний момента прыжка: чаще всего это похоже на пробуждение от мгновенного сна или выход из глубокой задумчивости; порой случается легкая дезориентация в пространстве, которая быстро проходит; бывают случаи, когда экипаж не фиксирует вообще никаких ощущений настолько, что только благодаря приборам может удостовериться, что переход состоялся. Самым необычайным был эпизод, когда на «Тантре» после субквантового прыжка члены команды обнаружили себя идущими на посты, чтобы выполнить этот прыжок, но такие аномалии случались все-таки крайне редко, хотя сбой часов, причем в разной степени в различных частях корабля, частенько приходилось видеть и мне.

Я помню ощущение рубчатой стартовой рукояти в ладони. Помню, как Лаплас вел отсчет: полста восемь, полста семь, полста шесть…

Последний взгляд на привычный космос, который никогда не был еще так прекрасен, как в эти мгновения: яркие ближние звезды светят неистово белым сквозь оранжево-бурый полупрозрачный покров причудливо извитой туманности; галактики и светила словно расселись во вселенском величественном амфитеатре и смотрят на нас, и наводят бинокли, и если прислушаться, то различим будет шепот…

Тридцать пять, тридцать четыре, тридцать три…

«С Богом», – негромко сказал кто-то в наушниках; кажется, это был голос Айзека.

Тонкие пальцы Эшли лежат на кнопках контроллеров; она кажется спокойной, но я слишком хорошо знаю ее, чтобы в это поверить.

Подпрыгивает до красных значений стрелка на пульте энергоблока: Зойка подала максимальное напряжение на кольцо.

Тринадцать, двенадцать, одиннадцать…

На счет «ноль» я вдавливаю рукоять и поворачиваю ее вправо.

Первый шаг был сделан.