Сумерки богов

Губы сына Балегира растянулись в неровной желтой улыбке.

Следующим утром ещё до рассвета Гримнир вытащил Дису из постели с дракой и проклятиями. Он абсолютно не слушал её жалобы, пока заставлял её растягиваться, чтобы подготовить мышцы и сухожилия к дневным тренировкам.

– Ты побежишь, птичка, – пробормотал он. – По холмам, в долину, а затем обратно. И я буду бежать за тобой с плетью, если понадобится. Беги, пока пот не превратится в кровь! Пока лёгкие не загорятся, а ноги не треснут!

Но когда она кивнула, мужественно смолчав, и приготовилась бежать, Гримнир ткнул пальцем ей в живот.

– Разве мы сражаемся в обычной одежде, мерзавка?

– Я думала… – выдавила Диса, – мы просто бегаем.

– Ты хочешь научиться искусству войны каунаров? Вот первый урок: мы живём битвой. Нас ненавидят, и мы ненавидим в ответ, поэтому каждый проклятый вдох сулит смерть. Старый Гиф научил нас биться до конца. Мы так живём, в доспехах! – Гримнир ударил по своей груди в бригандине. – Это железное одеяло греет нас ночью и укроет наши разрезанные трупы. Если пойдёшь по нужде, птичка, иди в доспехах! Принеси их – как и оружие! – и хватит уже ныть!

Диса послушалась. И они побежали. Гримнир гнал её в мучительном темпе через лес к границе своих земель, затем вдоль горных хребтов к мысу с видом на темные воды Скервика, затем вниз по крутому, усеянному камнями склону к берегу озера. Оттуда они побежали вдоль берега, пока не добрались до небольшого ручья, что осушал болото. Карабкаясь по скалам и через узкие расщелины, через островки торфа и через неглубокие озера с чёрной водой, они снова вернулись к дому.

Под конец Диса едва могла дышать. Некоторое время она лежала на спине, хватая ртом воздух как рыба; её грудь горела. Каждый сустав в теле болел, спазмы скручивали внутренности и заставляли перевернуться на другой бок и захрипеть. Она попыталась сплюнуть, прочистить горло, но язык был похож на полоску высохшей кожи.

Но Гримнир не дал ей долго отдыхать. Используя ту же тактику – пинки ботинком и бесконечные проклятия, – он втолкнул её в дом, где их ждала Халла с флягой воды и утренним перекусом.

– Я не голодна, – пробормотала Диса, глотая воду. Однако троллиха была непреклонна и заставила девушку съесть несколько ломтиков копчёной оленины и сытного хлеба, испеченного с семенами, орехами и сухофруктами. Наконец, Халла налила ей порцию Мйода, того крепкого, настоянного на травах напитка, который вызывал у неё рвотные позывы, но вскоре превратился в горячее яростное жжение, придававшее силу её конечностям.

И та ей понадобилась, потому что остаток дня Гримнир – в том же неподражаемом стиле – учил её тонкостям владения охотничьим ножом, франкским топором, коротким копьем и щитом. А также сыпал советами.

– Порежь ножом бедро любого сукина сына прямо у паха, и, если попадёшь, он не продержится и десятка ударов сердца.

– А если я промахнусь?

– Ха! Нацелься на драгоценности какого-нибудь засранца, а он нацелится на твою голову! Так что не промазывай, птичка!

До заката они вернулись в дом, где Халла снова приготовила еду – мясные пироги, приправленные тмином и чесноком, тушеную свинину или оленину с морковью, грибами, луком и капустой; Гримнир любил и более простые блюда, например, жареное мясо, фасоль и чёрствый ячменный хлеб, или багги, густую кашу из ячменя и потроха с петрушкой и луком. После еды Гримнир открыл эль и развлекал Дису и Халлу историями, пока те чинили доспехи или оружие.

Это стало ежедневной рутиной: бег и сражение. Когда заканчивалось мясо, они охотились, используя те же навыки и убивая оленей, как человека; Гримнир научил девушку правильно сидеть в засаде – сильно и быстро бить, чтобы покалечить врага и потом делать всё, что захочется. Она научилась азам стрельбы из лука; сам Гримнир научился этому во времена пребывания на Востоке с Гифом, братом его матери. Диса была неидеальным стрелком, но целилась достаточно хорошо, чтобы хотя бы задевать мишень.

– Так можно заставить отбросов пригнуться, – пробурчал Гримнир, когда одна из её стрел попала чуть выше цели.

По вечерам она смотрела в огонь и слушала, как Гримнир вяжет нити длинного гобелена своей жизни. Она узнала, как он оказался в битве на Клуан Тарб в Дублине около двухсот лет назад; как охотился на полудана Бьярки от скрипучих льдов далекого Севера до чудесных долин и виноградников франков.

– Я преследовал этого жалкого подонка почти пятьсот лет! Фо! Всегда на шаг позади. Потом лет пятьдесят или около того я вообще ничего о нём не слышал, пока какой-то дан-христианин и его подкидыш не навели меня на его след.

Гримнир рассказал Дисе, как он взял заложницу-христианку в зеландской пещере в Дании, прошел по опасным ветвям Иггдрасиля, чтобы добраться до Англии, и выторговал у лорда ландветтира разрушение стен Бадона за эту заложницу. Затем он замолчал, чтобы осушить рог эля.

– Значит, ты нашёл эту любительницу псалмов в пещере, – сказала Диса. – Как её звали?

– Этайн, – пробормотала Халла. Мутные глаза троллихи заблестели озорством.