Сумерки человечества

Раб закивал головой, боясь подняться с пола. Животный страх перед побоями, который читался у него на лице, вызвал во мне настоящее отвращение к этому человеку. Точнее, бывшему человеку. Его сломали, быстро и жестко, подстроив под тот маленький, уродский мирок, который создавал для себя тот человек, что решил пощадить меня и даже даровал мне определенную свободу.

– Тогда отвечай, на вопросы, которые у тебя сейчас будут спрашивать, – сказал я, для уверенности придавив его босой ногой к полу, – тебя послали следить за мной? Раб неуверенно оглянулся и кивнул головой в знак согласия.

– Вот мы и начали понимать друг друга, – довольно заметил я, не без облегчения садясь обратно на кровать, – Видишь, оказывается правду говорить не так уж и страшно. Давай следующий вопрос, кто тебя послал следить за мной? Твой хозяин, я понимаю, но сейчас расскажи мне, что это за человек и чего можно от него ждать.

– Храпов, Виктор Анатольевич, – запинаясь, выговорил слуга, с опаской поднимаясь с пола. Заметив, что я не пытаюсь этому мешать, он несколько расслаблено сел на паркет прямо передо мной. Только сейчас я смог толком рассмотреть его, что же за человек передо мной сидит. На вид ему было не меньше пятидесяти лет, но, учитывая, сколько ему пришлось пережить, можно смело скинуть десяток. Кожа висела на нем складками, говоря, что за последние дни сильно похудел, а посеревший цвет и пучки седых волос в обритой почти полностью шевелюре показывали, что это не результат специальной диеты, вычитанной из журнала «Здоровье», найденного на прилавке магазина. Некогда широкое и круглое лицо осунулось, глаза глубоко запали и светились страхом, а на лбу уже успел отпечататься след от удара, перераставший в большой синяк. Можно сказать, что раньше этот человек уверенно шагал по жизни, пересаживаясь из одного кожаного кресла начальника в другое, с каждым разом все выше и выше. И потом наступило сокрушительное падание, которое сломало его еще быстрее, чем постоянные побои.

– И кто это такой? Как его можно описать, – подтолкнул я его дальше к рассказу, – выкладывай все, что знаешь, не стесняйся.

– Это страшный человек, – выговорил он, но тут же сжался, словно опасаясь удара за такое неуважительное высказывание в адрес хозяина. Углядев мою заинтересованность, он продолжил, – Он здесь самый главный, подчиняется только самой верхушке, но здесь, в городе, нет никого выше его. И ему велели за вами приглядывать. Сказали, что если вы себя не так поведете, то его голова первой полетит, – он посмотрел на меня таким взглядом, будто ожидал увидеть, как я сейчас начну доставать изо всех углов оружие и взрывчатку, готовясь к уничтожению всего в округе. Глубоко вздохнув, я только поинтересовался, откуда он сам все это знает.

– Господин, неужели вы думаете, что здесь рабы имеют какое-то значение?

– горько усмехнулся мой слуга, – Они такие вещи, как стол или стул, только еще чувствующие боль. Они при мне и разговаривали, обращая на меня не больше внимания, чем на кресла, в которых сидели. Кто ему приказал за вами следить, я не знаю, но мой прежний хозяин его очень сильно боялся.

– Пустой взгляд, узкие очки и короткая прическа? – спросил я, догадываясь, о ком идет речь, – Безоружен, кроме ножа на поясе. И говорит так, словно ему все здесь принадлежит. Этот человек приходил к Храпову?

– Он, господин, – кивнул головой раб, глядя на меня так, словно собирался добавить «твоя права, шаман, однако», – Этот человек приходил к моему хозяину. Пришел домой, поздно вечером, когда хозяин развлекался. Я сказал, что он занят, но этот человек прошел в спальню и зарезал девушку, с которой был хозяин. Сказал, что если Виктор Анатольевич еще раз попробует его послать, то в следующий раз убьет уже его. Никогда не видел, чтобы кто-то так разговаривал с ним и остался после этого в живых. Сказал, что хочет, чтобы Виктор Анатольевич присмотрел за одним парнем, – он подождал, не зная, стоит ли говорить продолжение.

– Давай, выкладывай, что про меня там сказали? – мне было интересно, что же про меня там сказали. Я почему-то был уверен, что сказанное в камере, из-за чего меня оставили в живых, не соответствует тому, как объясняли Храпову.

– Сказал, что важных людей интересует, насколько будет полезен этот пленник, если попытаться перевербовать его. Надо сделать так, чтобы у него не оставалось другого выхода, кроме как присоединиться к ним или умереть. Обсуждали что-то еще, но мне велели вынести труп девушки, поэтому окончание разговора не слышал.

Я сплюнул от переполнивших меня эмоций. По классической схеме, какие даже в кино показывают, решили использовать меня наверняка против военных. Если и дальше пойдет по тому же принципу, что в кино показывают, меня заставят заниматься какой-нибудь ужасно грязной работой, после которой я даже своим прежним друзья в глаза смотреть не смогу. А уже после буду полностью принадлежать им, выполнять все, что скажут, другой дороги уже не будет. Просто и эффективно. Получается, первый пункт они уже выполнили. Я уже их, осталось только доломать до конца.