Сумерки человечества

– Я сказал тебе встать! – зло рявкнул офицер, подтвердив своей приказ ударами другого сапога чуть ниже ребер. Согнувшись от дикой боли, я не мог даже застонать. Мира просто не существовало вокруг, только новые и новые болевые разряды, прокатывающие по нервам от каждого удара и перекручивающие мышцы в тугие узлы. Когда полковник, наконец, решил, что этого с меня достаточно, глаза застилала пелена, никак не желающая сходить, а дыхание вырывалось резкими, неровными толчками, каждый раз отдаваясь болью в груди.

– Встать! – снова я услышал голос полковника, чуть отошедшего назад. Справедливо опасаясь нового избиения, я зашарил руками по полу в поисках точки опоры, измазывая их в чем-то теплом и влажном. Это наверняка была кровь, но чья именно, моя или Андрея, точно сказать было нельзя.

Пока я медленно поднимался, вставая сначала на колени, а потом с трудом разгибаясь и принимая стоячее положении, опираясь на стену, этот человек терпеливо ждал, стоя в стороне и наблюдая за моими потугами, его нетерпение выдавало только постукивание каблука по полу. Палач уже куда-то скрылся, так что кроме нас двоих здесь больше никого не было.

Когда я смог распрямиться, он резко схватил меня за ворот рубашки и одним рывком подтянул к себе, уткнув свой нос буквально мне в лицо. Изо рта у него пахло водкой и чесноком, да и склонностью к чистке зубов он тоже явно не страдал. Жаль, это была моя не самая большая проблема. Сверля меня своими глазами, полковник почти прошептал, но очень ясно с расчетом на то, что я услышу каждое слово и буду принимать его как единственную и непреложную истину.

– Сейчас ты никто, – четко, выделяя каждое слово, выговорил он, почти держа меня на весу, – и будешь никем, пока я не скажу иначе. Даже последний из рабов здесь имеет больше прав, чем ты. Если думаешь, что за тебя заступились сверху, то, значит, можно пальцы крутить и мне указывать, то сильно ошибаешься. Я здесь, рядом, и, будь уверен, сделаю все, что даже котел в аду покажется тебе лучшей альтернативой, чем нахождение здесь. Я с ложки тебя дерьмом кормить буду, пока не подавишься.

Что-либо сказать на такой откровенный монолог было очень сложно, поэтому я просто болтался в захвате, даже не шевелясь, ожидая, пока он закончит. Внутренне, конечно, хотелось поинтересоваться насчет обещанного кормления, эта фраза имела значение в прямом смысле или все же в переносном. Кроме того, все же очень хотелось дождаться того момента, когда можно будет рассчитаться с ним. А для этого все же придется помучиться.

Полковник еще несколько секунд пытался взглядом проделать во мне дыру, после чего неожиданно разжал кулак, выпуская мой воротник. Однако я не упал, а остался стоять, только наградил его презрительным взглядом. Покачиваясь и еле удерживая равновесие, выглядел более чем смешно, но упрямо отказывался сдаваться. В голове продолжала стучать фраза «я выживу», даже если ради этого придется пройти через все круги ада. Моя последняя опора, хребет, который никому не переломить, кроме печально известной госпожи, приходящей к человеку в черном балахоне и с острым сельскохозяйственным инструментом.

– Взял труп и пошел за мной, – холодным тоном произнес полковник, толкнув меня к Андрею, – и не тормози, нам еще много работать.

Я наградил его еще одним ненавидящи взглядом, а потом повернулся к телу Андрея, чувствуя себя препаршиво. Иначе, чем унижением это назвать было нельзя. Казалось, будто он специально испытывает меня на прочность, ища, где же тот уровень, дальше которого я не прогнусь. И все же приказание надо было выполнять, я не чувствовал, что смогу бросить ему вызов, а геройски помирать уже не собирался.

Чуть помедлив, оттащил тело от стены, пачкая руки в крови Андрея, и попытался подхватить тело за подмышки, чтобы не волочить по земле. Полковник, заметив это, развернулся и ударил меня каблуком по внутренней стороне колена, разом поставив на колени. Заскрипев зубами от боли, я снова попытался встать, и он снова меня ударил, но уже в другую ногу. Упав на четвереньки, я выронил труп, шлепнувшийся на пол со звуком набитого мешка.

– Не так, – спокойно, словно на уроке, пояснил полковник, – Бери его за ноги. По-другому трупы здесь не таскают. Всегда есть вероятность, что он воскреснет и бросится на тебя. При мне одного парня зомби загрыз. Вроде все по науке, с пулей в башке. А оказалось, что ему выстрелили в голову из травматики. Какой-то шибко умный придурок решил патроны поберечь. Шарик свинцовый череп пробил, но в мозг ушел на считанные миллиметры, не порвал какие-то там нервные узлы. Вот зомби и воскрес. Хоть пой, хоть пляши.