Сумерки разума (СИ)

Эдвард развернул меня к себе и осторожно поцеловал в уголок губ. Перед этим он задержал дыхание. Глаза у него были чёрные, жуткие, когда он заставил себя от меня отстраниться. Это действие далось ему чертовски нелегко. Губы у него были и впрямь ледяные, но это почему-то не показалось мне неприятным. Я даже успокоилась.

Он посмотрел мне в глаза:

— Поверь, у меня есть очень серьёзная причина не ехать. Но охота закончится быстро, и мы снова увидимся. Только держись нашего плана. Можешь поклясться, что будешь беречь себя?

— Я буду беречь себя, насколько это возможно, — прошептала я.

“Это взаимно, — голова у меня кружилась. — Мне не показалось. Или он поцеловал меня из сострадания? Чтобы успокоить? Нельзя задавать вопросы”. Я посмотрела ему в лицо. Он старался не дышать, глаза так и остались демонически-чёрными.

Элис и Джаспер спустились в холл. Выглядели они, в сущности, обыденно. Легкие куртки с глубокими капюшонами, тонкие, сплошные кожаные перчатки, джинсы, ботинки, рюкзаки за плечами. В Финиксе они будут смотреться немного странно, но не достаточно, чтобы всерьез обратить на себя внимание.

Джаспер останови на Эдварде взгляд, но тот на него не ответил. Элис некрепко сжала ладонь своего спутника:

— Всё будет в порядке.

Джаспер не ответил. Он читал в Эдварде что-то такое, что очень ему не нравилось.

— Нам пора, — выговорил он.

— Удачи тебе, Эдвард, — сказала я спокойно.

— И ты будь осторожна, — напутствовал он невозмутимо.

Мы больше ничего друг другу не сказали.

Я повернулась и вышла из дома. Затем села в пикап и слегка приоткрыла окошко, чтобы мой запах для Джеймса выделялся сильнее.

Я думала, что не боюсь умереть. То есть, я сожалела об этом, но не страшилась собственной гибели. Я не лежу в больнице под капельницей и не умираю от старости, меня не сбила насмерть машина… Я могу погибнуть, пытаясь помочь поймать убийцу — об этом я и мечтала, когда думала о карьере в ФБР. Вместо того, чтобы стоять в стороне, теперь я действую, я впервые чувствую себя способной на поступок.

Пикап плавно выехал на шоссе. В машине было тихо, я не спешила включать радио. Ветер бесстрастно шипел сквозняком в приоткрытое окно.

Я старалась ни о чём не думать.

Буду вести себя, как обычный турист, остановлюсь в мотеле. Рано или поздно Джеймс найдет меня.

Точнее, думаю, он уже меня нашел… Просто думает, когда и как меня убить. Эдвард сказал — он не станет торопиться и захочет получить от охоты максимум удовольствия.

По дороге я постоянно вспоминала безмолвный разговор Эдварда и Джаспера. Последний что-то прочёл такое, что совершенно не понравилось ему.

***

Я остановилась на рассвете в мотеле. Сняв себе комнату, немедленно упала спать на широкую, жесткую кровать. Тут быстро становилось душно, в комнате больничная обстановка — металлическая спинка у кровати, серые, плотные шторы, офисные лампы, простой шкафчик и тумбочка.

За окном брезжил ледяной, дневной свет…

На сотовый телефон мне пришло сообщение от Элис: «Мы следуем за тобой, всё в порядке».

В душе вода едва теплая. Я наскоро помылась, позавтракала и вышла из мотеля. А потом села в машину и направилась в Аризону. Я плохо знала дорогу, мне ни разу не приходилось одной пересекать такие большие расстояния, но я хорошо ориентировалась по карте.

Как я и думала, я приехала в другой штат без приключений. Создавалось впечатление, что я одна, и никаких вампиров не существует. Джеймс не давал о себе знать.

Калифорния началась не с указателя, а с чистого неба. Во второй половине дня свинцовые тучи над головой стремительно стали рассеиваться. Пустое шоссе, петляющее мимо невысоких гор, утекало вперед, и там — за горизонтом — небо оттенка совершенной синевы. Потом сменился ветер. Сначала слабый, затем (я тогда остановилась в кафе у заправки) подул довольно сильный, теплый ветер. Только в Калифорнии может быть такой ветер. Нигде больше вы не встретите его. Это ветер со вкусом свободы — он теплый, слегка кружит голову легким безумием.

Я достигла Аризоны только следующим утром. Знакомый силуэт Финикса возник впереди, как видение карнавала. Всё меньше растительности, всё больше песка, над городом поднимается полупрозрачная дымка плавящегося от жары воздуха. Город стоит в обрамлении красных, невысоких гор.

Я улыбнулась Финиксу и надела солнечные очки, потому что такое количество солнца было для меня уже непривычным.

Мой любимый Город… Здравствуй, свобода, солнце, мои любимые книжные магазины, теплые и светлые ночи, уличные джаз-музыканты, мозаичные оранжевые дорожки у уличных кафе. Мне захотелось раскинуть руки в объятиях, но вместо этого я только позволила себе улыбнуться. Пусть я и успела полюбить очарование Форкса, но в Финиксе живет моё сердце.

Домой заезжать нельзя. Это печально — мне бы хотелось еще хоть раз взобраться на плоскую, мансардную крышу дома, в котором мы жили. Полежать там с книгой и чашкой хорошего кофе. Только это больше не моя жизнь. Я не могу позволить себе беззаботность и счастливое неведение. Я больше не ребенок и не считаю себя уникальной.