Сумерки вождей

Вечером Ленин и Крупская заехали к старой знакомой — Маргарите Васильевне Фофановой, депутату Петроградского совета.

— Как же вы добрались так поздно? — удивилась она. — Вероятно, трамваи-то уже и не ходят.

Владимир Ильич, быстро вошедший во вкус своего нового положения, удивился ее наивности:

— Какая вы чудачка — мы на машине приехали.

Революция любви не помеха

Первое заседание большевистского правительства происходило в Смольном, в кабинете Ленина, где за некрашеной деревянной перегородкой поместили телефонистку и машинистку. Первыми явились Троцкий и Сталин, которых никто бы не решился назвать друзьями. Воцарилось неловкое молчание. Лев Давидович и Иосиф Виссарионович не знали, о чем говорить. Но тут выяснилось, что еще один министр пришел раньше их.

Из-за перегородки доносился сочный бас признанного вождя балтийцев Павла Дыбенко. Он разговаривал по телефону с командированной в Финляндию − налаживать отношения с местными революционерами — Александрой Михайловной Коллонтай. Разговор, как поняли Троцкий со Сталиным, носил скорее нежный характер. Двадцатидевятилетний чернобородый матрос, веселый и самоуверенный гигант, сблизился незадолго перед тем с Коллонтай, женщиной аристократического происхождения, владеющей полудюжиной иностранных языков и старше его на полтора десятка лет.

Коллонтай, член ЦК большевистской партии и член Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, с первого взгляда влюбилась в матроса Павла Ефимовича Дыбенко, председателя высшего выборного коллектива военных моряков — Центрального комитета Балтийского флота. Она нашла мужчину, которого искала всю жизнь. Инженеры, ученые, профессиональные революционеры, все, кто прошел через ее постель, могли только красиво говорить. А он умел любить женщину.

Когда большевики взяли власть и они оба вошли в правительство, Коллонтай назначили наркомом государственного призрения, Дыбенко — наркомом по морским делам.

Любовная история внутри первого советского кабинета министров породила множество сплетен в партийных кругах. Сталин, который до того времени ни разу не вел личных разговоров с Троцким, подошел к Льву Давидовичу и сказал хихикая:

— Это он с Коллонтай, с Коллонтай…

Его жест и его смешок показались Троцкому неуместными и невыносимо вульгарными, особенно в этот час и в этом месте. Лев Давидович ответил сухо:

— Это их дело.

Лицо Сталина сразу изменилось, и в желтоватых глазах появились искры враждебности. После этого заседания они уйдут, еще менее симпатизируя друг другу, чем прежде.

За оборону Петрограда, который едва не взяли белые, политбюро постановило отметить Троцкого недавно учрежденным орденом Красного Знамени. Постановление Всероссийского Центрального исполнительного комитета Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов от 20 ноября 1919 года гласило:

«В ознаменование заслуг тов. Л.Д. Троцкого перед мировой пролетарской революцией и Рабоче-крестьянской Красной Армией РСФСР Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет постановил: наградить Л.Д. Троцкого орденом Красного Знамени.

Товарищ Лев Давидович Троцкий, взяв на себя по поручению ВЦИК задачу организации Красной Армии, проявил в порученной ему работе неутомимость, несокрушимую энергию. Блестящие результаты увенчали его громадный труд.

Товарищ Троцкий руководил Красной Армией рабочих и крестьян не только из центра, но неизменно переносил свою работу на те участки фронта, где задача была всего труднее, с неизменным хладнокровием и истинным мужеством идя наряду с героями красноармейцами навстречу опасности.

В дни непосредственной угрозы красному Петрограду товарищ Троцкий, отправившись на Петроградский фронт, принял ближайшее участие в организации блестяще проведенной обороны Петрограда, личным мужеством вдохновлял красноармейские части на фронте под боевым огнем».

И тут же председатель Моссовета Лев Борисович Каменев, который в отсутствие Ленина вел заседание политбюро, предложил отметить орденом и Сталина.

— За что? — спросил простодушный председатель ВЦИК Михаил Иванович Калинин. — За что Сталину орден, не могу понять?

Менее наивные члены политбюро только переглянулись. В перерыве Николай Иванович Бухарин, главный редактор «Правды», принялся вразумлять Калинина:

— Как же ты не понимаешь? Это Ильич придумал: Сталин не может жить, если у него нет чего-нибудь, что есть у другого. Он этого не простит.

Конфликт между Троцким, который покинул наркомат иностранных дел и возглавил Красную армию, и Сталиным быстро созрел, и в него вовлекались другие видные фигуры.

Выпускник юридического факультета Петербургского университета и поклонник изящной словесности, сам не чуждый литературного труда Вячеслав Рудольфович Менжинский в 1919 году возглавил особые отделы при ВЧК, которые должны были бороться с контрреволюцией и шпионажем в армии и на флоте.